Итак, город сдался на милость победителя, не выговаривая для себя каких-либо условий. О подробностях первых дней пребывания Владимира в завоеванном городе рассказывается в «Житии Владимира особого состава»: «А князя Корсуньсково и со кн<я>гинею поимал, а дщер<ь> ихъ к себе взял въ шатер… И по трех днех повеле кн<я>зя и кн<я>гиню убити, а дщер<ь> их за боарина Ижберна дал со многим имением, а в Корсуне наместникомъ постави его»^>15.

Ни имени Анастаса, ни каких-либо сведений о разрушении городского водопровода в данном памятнике не имеется. Маловероятно, чтобы к князю русов попали два послания на стреле с одним и тем же советом, касающимся различных топографических объектов. Историчность Анастаса Десятинного не вызывает сомнений у большинства исследователей; в то же время считаются достоверными и сведения об Ижберне в Житии князя Владимира.

Предпринимались попытки согласовать обе версии. Жберн якобы первым вступил в переговоры с Владимиром. Однако, несмотря на прекращение доступа продовольствия, город продолжал держаться еще три месяца, и лишь предательство Анастаса привело к развязке. По-другому представляли дело так, будто Анастас и Жберн действовали заодно друг с другом: Анастас был вдохновителем замысла, а воин-варяг, которому сподручнее и естественнее было подняться на крепостную стену с луком и стрелами, – лишь исполнителем^>16.

Были предприняты и другие попытки найти объяснение противоречиям источников: херсонский союзник князя Владимира мог носить двойное имя, языческое и христианское – Ижберн / Ингибьерн и Анастас. Было высказано предположение, что Анастас Корсунянин (он же Ижберн) принадлежал к скандинавам, проживавшим в Херсоне. Своим соплеменникам он был известен под скандинавским именем; так же он фигурировал и в среде варягов Владимира после перехода на сторону князя русов^>17. Сохранившаяся письменная традиция совпадает в одном, но ключевом моменте: Херсон был взят не посредством штурма, попытки которого закончились неудачей, а измором, вследствие продолжительной осады.

Впрочем, очередность «перекопания» и «пути земляного» и водопровода выглядит второстепенной, не столь важно и имя действующего лица – будь то варяг Ижберн (Жберн) или грек Анастас.

Нет сомнений, что летопись и особая редакция Жития князя Владимира, имея в виду один и тот же реальный факт – падение Херсона–Корсуни в результате сотрудничества с противником (отнюдь не разовое) лица (или лиц), оказавшегося (оказавшихся) в осажденном городе, – отражают две различные версии этого события, два разных рассказа о ходе и обстоятельствах корсунской осады.

Таких людей, как Анастас или Ижберн (Жберн), впоследствии назовут сначала доброхотами, позднее – доброжелателями, то есть людьми, которые добровольно идут на сотрудничество с противником, имея на то мотивацию, которая пересиливает страх быть разоблаченными. Мотивация – это краеугольный камень агентурной разведки. Без нее не может быть и речи об агентурной разведке как таковой.

С момента образования Киевской Руси разведка была делом государственным и тайным. По своей сути разведка являлась деятельностью военной и военно-политической, так как занималась вопросами, относящимися к войне и миру, имела непосредственное отношение к сохранению и выживанию государства во враждебном окружении.

Исторически разведка вероятного и действующего противника организовывалась и велась на двух уровнях: высшем, государственном, и на уровне непосредственного обеспечения боевых действий войск. Основные различия между двумя уровнями организации разведки состояли в глубине ее ведения, масштабе и характере решаемых задач, в привлекаемых силах и средствах.