Однако мне всегда не давало покоя недоумение другого рода: почему гуманизм, став господствующей системой взглядов и получив распространение во всех общественных сферах жизни и во всех гуманитарных дисциплинах на протяжении нескольких столетий, оставался не востребованным наукой? Другими словами, гуманизм для ученых, которые осознанно могли его придерживаться, оставался делом их частной сферы (убеждений, взглядов и т. д.), но он никогда не входил ни в одно уравнение науки в качестве важного параметра. Подчеркну ещё раз – эта ситуация длилась несколько столетий, приблизительно с 16 до середины 20-го в.в. Что же произошло потом? Понимание этого нам очень поможет в анализе трудов Достоевского.

Итак, в чём же ловушка? В чём источник недоумения? Чтобы разобраться в этом – вернёмся к исходному пункту. А исходный пункт – это главный тезис эпохи гуманизма: «человек является высшей ценностью».

Именно внимательное вдумывание в его содержание укажет нам путь к исходу. Итак, что же мы в нём видим? Если внимательно присмотреться к этому тезису, то у всякого проницательного человека может и должен возникнуть вопрос: «А где, по отношению к чему человек является высшей ценностью?» Ответ для абсолютного большинства людей был очевиден: здесь, на Земле, человек является высшей ценностью.

Ведь так и есть, а где же ещё? А природа, её законы имеют универсальный характер. Например, не существует же закона тяготения для Земли. Есть другой – закон всемирного тяготения. Всё верно, «там», где «нет человека», там и не должно быть и «гуманизма». Все вроде бы правильно, но не будем торопиться.

Такое объяснение гуманизма и его связи с природой сохраняло силу до конца первой четверти 20 в., поскольку в современную космологию было введено представление об эволюции Вселенной. Последняя, в свою очередь, вводит представление о такой эволюции, на определённом этапе которой возникает наблюдатель земного типа, т. е. человек.

А это уже совсем другое понимание главного тезиса гуманизма. Теперь этот тезис принимает другую форму: человек является высшей ценностью во Вселенной.

Согласимся, это качественно меняет дело. В науку вводятся такие понятия как «антропный космологический принцип», «человеко-размерность природы», «принцип наблюдаемости» и др. Теперь уже и природа принимает «человеко-размерную форму».

Возьмем для иллюстрации «принцип наблюдаемости». Его главным утверждением, если опустить разного рода нюансы, важные только для специалистов, является утверждение о том, что в физическом мире существует то и только то, что «в принципе наблюдаемо». Однако мы вправе спросить: кем наблюдаемо? Ответ может быть только один: человеком. В крайнем случае – прибором, но таким, который сделан человеком, под человека и ради наблюдения человека.

Я не имею здесь возможности останавливаться на деталях «принципа наблюдаемости» и поэтому отошлю к работам, где комплекс этих проблем рассмотрен более основательно.32

Главное, что я хотел бы зафиксировать – гуманизм овладевает и естествознанием (космологией, физикой, химией, биологией), утверждая свою власть надо всем, что существует. Однако всякая власть не бесконечна.

Теперь, после того, как гуманизм оказался нами раскрыт в своём существе и в своих формах, попытаемся выявить исток европейского гуманизма, то есть попытаемся ответить на самый важный, в контексте рассмотрения взглядов Достоевского, вопрос.

В основе религиозного – в нашем случае библейского – гуманизма лежит библейская установка на то, что «человек создан по образу и подобию Божию».