– Лилюшка, – сказал я, – подстрахуй, пожалуйста, этого Фому Неверующего по части здоровья, а то как бы от проработки самим Господом у него не приключился нечаянный инсульт.

– Да, папочка, сейчас, – сказала мелкая божественность, становясь за спиной страдальца и накладывая ему ладони на виски. – Дядюшкины проработки еще никому так просто не проходили, но я постараюсь.

Вскоре лицо у пациента как-то порозовело и расслабилось, рот закрылся, и из него перестала капать слюна, вследствие чего господин Мещеряков обрел облик чиновника, с напряженным вниманием выслушивающего слова наивысшего начальства. Даже мне, человеку без профильных медицинских талантов, стало понятно, что теперь никакого инсульта не будет, а гневная нотация за непослушание перешла в разъяснение раскладов, кто на ком стоял. И вот наконец господина Мещерякова, как говорится, отпустило.

– Господин Серегин, еще раз прошу у вас прощения за высказанное недоверие, – сказал он, поднимаясь на ноги, – но теперь все это в прошлом. Распоряжайтесь, я готов выполнить любое ваше приказание.

Этот переход от пренебрежительной фронды закоренелого интеллигента в отношении непонятного ему незнакомца к показательной чиновничьей вышколенности перед вышестоящим для кого-то мог бы показаться удивительным и даже подозрительным, но я Истинным Взглядом видел этого человека насквозь. Никакой фиги в кармане, и уж тем более камня за пазухой, там нет. Получив ориентировку с самого верха, господин Мещеряков готов встроиться во властную вертикаль, тем более что и место ему обещано почти на самом верху пищевой пирамиды. Однако стоит его немного разочаровать…

– Нет, Семен Ярославич, – сказал я, – вашим непосредственным начальником и сюзереном будет правящая императрица Мария Федоровна Романова, урожденная Мария София Фредерика Дагмар, принцесса Глюксбургская, жена и мать русских государей из иного мира. Прошу, как говорится, любить и жаловать. И не смотрите на то, что эта моя протеже кажется вам такой молодой девушкой. Когда мы впервые встретились, ей было уже за семьдесят, и полвека своей жизни она отдала России…

– Женщина-императрица? – с сомнением переспросил мой собеседник. – А не слишком ли это смело по нынешним временам?

– Отнюдь, – ответил я. – Ум у вашей новой императрицы острый и проницательный, как хирургический скальпель, а силы воли хватит на трех взрослых мужчин. Так что я думаю, что вы сработаетесь – так же, как Потемкин с Екатериной Великой.

– Вот так, как Потемкин с Екатериной, не надо, – чуть заметно улыбнулся господин Мещеряков, – у меня жена есть. Во всем прочем мне рекомендовано доверяться вашим решениям безоглядно, ибо вы никогда не предлагаете дурного и редко ошибаетесь, а если такое все же случится, то немедленно все исправляете к еще более лучшему результату. И Её Императорское Величество я тоже прошу простить меня за первоначально высказанное недоверие. Когда Сергей Сергеевич подтвердил свое решение, я тут же аннулировал все свои сомнения.

– Вы прощены, Семен Ярославич, – произнесла правящая императрица Мария Первая, протягивая своему первому министру руку для поцелуя. – А теперь будьте добры, представьте нам свою супругу и дочерей, чтобы мы с Сергеем Сергеевичем знали, кого спасли от того, что во сто раз страшнее смерти.

– Э, Ваше Императорское Величество, – растерянно произнес господин Мещеряков, – мою супругу зовут Анна Петровна, в девичестве Звягина, а дочери – это Дарья и Наталья… Но, скажите, что же такое может быть страшнее смерти?

– Страшнее смерти тела может быть необратимое уничтожение человеческой души, – ответил я. – Иногда это происходит прижизненно, когда человек сам сознательно скармливает свою душу подселившемуся демону или сильному бесу. Ваш бывший царь Иван Седьмой как раз из таких – даже не продавших, а просто отдавших душу дьяволу. Но, поглотив одну душу, демон на этом не останавливается, потому что ему требуется регулярное питание. Настоящим смыслом таких вот людоедских оргий было единовременное пожирание душ убиваемых и истязаемых жертв, а также постепенное, и потому незаметное, высасывание душ постоянных подельников и случайных посетителей сатанинских вечеринок. Нарушая во время шабаша все запреты христианской религии, эти люди сами открывают себя перед демоном, позволяя ему пользоваться собой, как тому будет угодно. Со временем душа в человеке исчезает, и ее место занимает подселенный демоном бес, что и произошло с вон теми персонажами, что необратимо потеряли сознание, когда сам Господь устами отца Александра прочел святую молитву. Бесы в них были уничтожены Святым Духом, а больше внутри никого не оказалось…