Утром заглянул: как нога? Старенький батюшка, седой весь, добрый. Имя, жаль, не запомнила. Подвигала ногой – никакой боли, никакой опухоли.

– Слава Богу! Мы с отцом иеродьяконом всю ночь за тебя молились… Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!

Да, монастырь – это хорошо, особенно, если этот батюшка ещё жив…

Только не сможет она в монастыре, там работать нужно, а из неё сейчас работница плохая. А вот в дом инвалидов – это нет. Это лучше сразу к Ленке.

– Центр города. Кто не оплатил – оплачиваем проезд!

Валентина встретила ласково, с улыбкой, повела к директору. В кафе – уютно, прохладно, пахнет вкусно. Мягкий баритон грустил:

Эх, приняли бы сюда, глядишь, Ксюха бы поздоровела, поправилась…

Директор, Вера Николаевна, оказалась милой, обаятельной женщиной лет пятидесяти. Разговаривала по-доброму, расспрашивала заботливо:

– Какое у тебя заболевание?

– Порок сердца. Я работаю! На стройке работала! Могу работать, испытайте меня!

– Подожди, а пенсию по инвалидности ты получаешь? Сколько? Да… С такой пенсией прокормиться трудно. Да ты и не умеешь, наверное, прокармливаться… Готовить умеешь?

Ксюха улыбнулась, смутилась. Готовить она не умела – не доводилось. Пельмени отварить – и то не знала как. Чай могла заварить, хлеб порезать, бутерброд сделать. Или молока кружку… Есть захотелось…

– Я так и думала. Ни готовить, ни экономить, ни правильно пенсию расходовать…

Да, эта Вера Николаевна просто насквозь видит… Пенсии действительно не хватало – так, чтобы и на одежду и на еду. Получалось либо сапоги прохудившиеся поменять, либо на прокорм оставить. Хочешь – ешь, хочешь – одевайся. Одежды у неё особо не было: кроссовки, куртка. Они все так ходили. Платьев никогда не носила. Экономить тоже не умела.

– Пенсию-то не отбирают у тебя?

– Не… Отбирать – не отбирают. Взаймы часто просят.

– Хм… просят… А отдавать – отдают? Ксюха молчала.

– Что ж, давай попробуй, поработай – посмотрим, что получится…

Вышла из директорского кабинета счастливая. Встала в прорезиненном фартуке к мойке. Счастья хватило ненадолго. Уже через пару часов стало понятно – с работой не справляется. Скорости нет, работает слишком медленно.

Заглянула Вера Николаевна:

– Оставь, домоют. Иди, покушай. Присела рядом, смотрела прищурившись:

– Почему плохо ешь? Как это – не можешь больше?! Две ложки съела – и всё?! Детка, у тебя уже отторжение пищи пошло, это очень плохо… Истощение организма… А губы у тебя почему такие синие? Да у тебя и ногти такие же! Это от сердца… Что же делать-то с тобой? Морс хоть допей! А ты – через не могу!

– Возьмите меня, я стараться буду! Если не успею, после смены домою! Хоть ночью!

– Деточка, я тебя взять не могу. У тебя группа нерабочая. Тебе не работать – тебе лечиться нужно. Если с тобой что-то случится – мне отвечать. Меня за тебя могут наказать сильно, понимаешь?

Вера Николаевна поднялась, проводила до дверей, отчего-то долго стояла на улице, смотрела вслед. Ксюха несколько раз оборачивалась, а Вера Николаевна всё стояла и смотрела – как-то задумчиво так смотрела, а о чём она думала – непонятно, может, боялась, что вернётся незадачливая претендентка на рабочее место, начнёт просить-умолять…

А Ксюха особенно и не расстроилась: с работой, как и с жильём, – облом. Особенно и не надеялась, было бы слишком сказочно, слишком волшебно – получить свою квартиру и работать в «Берёзке». Мечтать не вредно! Оставалась третья попытка, но на неё совсем уж рассчитывать не приходилось – из области чудес надежда.