Дед назвал меня Единственной и Неповторимой. Аргумент был весомый. Если декоратор самого красивого здания города считает, что у меня есть потенциал стать Ван Гогшей, то я ею обязательно стану.

Дедушка нашел мне преподавателя, и через полгода я нарисовала свои первые пять картин. Родители были на седьмом небе от счастья. Нет, я не переплюнула Ван Гога, но я так была увлечена рисованием, что забыла про то, что деда Ваня был тринадцатым, что мама перецеловала половину военного училища и что – не дай бог – я неправильно посчитаю своих будущих мужиков, то превращусь во вдову.

Мама даже организовала выставку в Доме Пионеров, а папа добавил к тем картинам еще мои зарисовки с наших книг, увеличенные в несколько раз. Моя первая выставка! Гордость так и распирала. Меня так хвалили гости из Министерства культуры, что я вдруг поняла, что во мне всегда будут видеть мамину дочку и дедушкину внучку. Единственный выход – учиться и учиться, пока я не стану хоть наполовину Ван Гогшей. Кстати, неугомонная моя мамочка сделала потом выставку еще на набережной в День города и продала какому-то мужику мою любимую картину с серым дождливым лесом и уходящим вдаль силуэтом.

Эта история сыграла потом важную роль в выборе моей будущей работы. Я продолжала учиться у лучших художников нашего города и сидеть дома. Единственный, с кем я общалась, был мой названный брат Женька. Он оказался классным парнем. На каждый мой день рождения дарил медведя, а наши встречи начинались с получасового урока по самообороне. Братик, видимо, не оставлял надежду, что когда-нибудь я буду одна гулять вечерами и тогда буду готова постоять за себя. Мне было почти двадцать лет, и я сидела не только дома, но и у родителей на шее. Заказы на чёрно-белые картины не приносили постоянного дохода, а своего «быка» я так и не нарисовала, чтобы продать его за миллионы долларов с аукциона. Встречаться с парнями тоже не было никакого желания. Да и где я должна была их встретить?

– Вася, так дело не пойдёт. Долго ты еще собираешься сидеть в добровольном заточении? – накрыло как-то Женьку, и он взялся меня вызволять. – Сейчас своей Красотуле позвоню, и мы этот вопрос решим.

Он позвонил своей девушке, что-то спросил про какой-то опен и приказал мне переодеться.

– Шорты надеть белые. В них у тебя попа обалденная, – строго сказал он.

– Она у меня и без них обалденная, – проворчала я, открывая шифоньер.

– Боюсь, настолько обалденная, что если выйдешь без них, то даже я не отобью тебя от всех маньяков города, – расхохотался новоявленный брат.

Я укусила его за руку и выставила за дверь.

В тот вечер Женька привел меня на набережную. Так вот что значит опен.. опен эйр. Это танцы под открытым небом. О боже, какая это романтичная красота! Так я попала на самое прекрасное и зажигательное зрелище в моей жизни. Конечно, театральные постановки и концерты – это тоже прекрасно, и они радовали мой слух и чёрно-белое зрение. Но в танце я могла не только увидеть и услышать, но и сама почувствовать эту невероятную энергию. Не сразу. В тот день я даже потанцевала. Меня схватил кавалер, в возрасте таком приличном, и потащил танцевать. Я упиралась и говорила, что ничего не умею.

– Просто чувствуй меня и слушай, – сказал дядя Миша, и я, конечно, оттоптала ему все ноги.

Но дядька не сдавался, и на третьем танце я расслабилась и закрыла глаза. Мелькающие тени отвлекали, а так я … я всё чувствовала, каждое его движение и направление. Это было чудесно, восхитительно и так волнительно. Пальцы впивались в сильные мышцы рук партнера, нос щекотал мужской запах, и я бесконечно наслаждалась движением, музыкой.