Сколько есть вопросов на которые не хочется отвечать честно, потому что ответы на деле очень субъективны. “Я тебе нравлюсь?”, “ты меня любишь?” и прочее… получишь “нет” на вопрос о любви – и что тогда делать? Как быть?

С другой стороны честно. Но ведь не всегда понимаешь, как это всё устроено до конца. Да и вот эта безоговорочная любовь тоже плохо. Разве не перестаёшь быть самим собой? Не начинаешь зависеть от другого человека? Подумала, что не хотела бы в реальной жизни таким умением обладать, да и, чтобы ко мне кто-то подобное применял, тоже не хочу.

Короче, надо мне учится говорить так, чтобы задавать поменьше вопросов.

На этот раз юбка была изумрудного цвета. Туфли такие же, как вчера на наложницах, как там их – элады. Интересно, если они тут у них в семье, точнее в клане, в почёте и рожают чистокровных деток, то сколько детей у Гэласа?

Я в удивлении уставилась на своё отражение в зеркале. К щекам прилила кровь, когда я вспомнила каков он в сексе.

И о чём ты снова думаешь, Катька?

Я мотнула головой и уставилась на свои волосы. Ещё вчера, видя шикарные локоны служанок и наложниц, я заметила, что у меня тоже волосы странно хороши стали. И теперь я в этом убедилась – волос к волосу, словно только помыла и уложила. А ведь мыла вчера и так и не нашла расчёску. Позавидовала сама себе. Отличный эффект – меня очень устраивает!

В лимонной комнате стояли стол овальной формы и шесть стульев вокруг. За ним я и оказалась, завтракая с Дааром. Вообще продукты были вполне привычные, такие же как и у нас. Фрукты, овощи. Лепёшки горячие, похожие на восточные, вкусные. Вино вот апельсиновое, и вода, и даже что-то похожее на чай. В общем нормальный такой завтрак.

— Ты не сильно налегай, вчера была голодной весь день, а сегодня может стать плохо, – заметил Даар.

— Ты сказал, – кивнула я, давая понять, что слышу его, — что люди хрупкие и долго не живут. Это по сравнению с эктами?

— По сравнению с эктами никто долго не живёт. Средняя продолжительность жизни экта – пятьсот лет, и то, если он совсем не одарённый и не впадает в спячку. Первый магистр вообще кажется пару тысячелетий уже живёт, – ответил мне Даар, а я перестала жевать и уставилась на него.

— Ого, – попыталась переварить новую инфу, и продолжила жевать.

— Люди живут меньше всего из всех рас.

— Насколько меньше? – спросила я, проглотив кусок лепёшки и запив “чаем”.

— Хм, люди, если мне не изменяет память, по записям, что до нас дошли, живут лет сто двадцать, самое большее сто пятьдесят. Так что…

— Что? – спросила я. Хорошо хоть успела чай проглотить, а то подавилась бы.

— Что? – удивлённо уставился на меня Даар.

— В моём мире люди редко доживают до восьмидесяти. А люди, которым девяносто, или сто, это вообще очень редко и очень круто!

— О, – воскликнул он. — Хм… странно. Но может от мира зависит.

— А сколько живут бронги и виры? – страшный-страшный вопрос я задала.

— Бронги лет двести, но они научились свою жизнь продлевать, не без помощи эктов. А виры – примерно триста-триста пятьдесят, но бывает и больше, – Даар вообще сказал это так обыденно. Как будто мы про ромашки с ним говорили.

— А сколько тебе? – мне стало не по себе.

— Шестьдесят один, – ответил он.

Парень, Кать?

Я по-идиотски улыбнулась. Вся еда подступила к горлу и я поняла, что сейчас она попрёт назад. Я рванула в шикарную ванную, где меня благополучно вырвало всем, что я съела.

10. 10 глава

Мне полдня было так плохо, что в какой-то момент, я в очередной раз добралась до синего друга, а вот встать и пойти обратно, сил у меня уже не было. И в голове какая-то тупая мысль, что это неудобно, стыдно, позорно даже. И это я, тётка тридцати шести лет, почему-то думаю, что все вокруг меня не могут отравиться? Или что там со мной на самом деле случилось? Запоздалое похмелье?