– Мне абсолютно безразлично спит супруга регента Миерии с Араэлом или нет. Это дело Торканна, не моё. Что касается занятий с Орианом – они будут, и я не желаю это обсуждать.

Рэни поджала губы. Всегда холодная и совершенная на людях, она с трудом сохраняла контроль рядом с ним. И не знала, что это вина не её, а силы, что текла по его венам. Противоестественной, жуткой, опасной. Она не просто подавляла, она вытаскивала наружу все людские страхи, подавленные желания, усмирённые черты.

– А Элион? Ему тоже грозит Оллэйстар?

Она произнесла «Оллэйстар» так, как могла бы Гвинбор или Пустошь.

– В ближайшее время.

Потому что, если Ар не справится, его место займёт брат. Да, равнодушный к политике, но умный и способный сдерживать эмоциональные порывы.

– Лориан, мальчики уже достаточно наказаны. – Рэни подняла на него влажные, сверкающие глаза. – Ты убил их отца, отобрал почти всё и продолжаешь давить. Они уже взрослые, Лориан. В этот раз найти их на краю Анершерата будет не так легко.

Также, но ей об этом знать необязательно. Хотя…

– Свою кровь я найду даже на дне Ассарийского моря.

В прошлый раз нашёл с помощью Салхи – так думали все, даже сам бывший Ищейка. Да и зачем кому-то знать, что он отслеживал близнецов каждый день, поминая шаргха и малолетних идиотов, недобравших приключений.

– Им достаточно титула моих наследников. – Разговор надоел. Он поднялся и переместился за стол, Рэни встала. – Что касается предателя Дитмара – я ещё до свадьбы предупреждал тебя, что смазливая физиономия вчерашнего свинопаса обернётся неприятностями.

– Твоя тоже смазливая! – рыкнула Рэни, осознала и склонилась в глубоком поклоне под его взглядом. – Прошу прощения, ваше императорское величество, сегодня неудачный день для бесед.

Неудачный. Девчонка Кевинбург завела его ещё с ночи, то и дело приходилось давить рвущуюся наружу магию. И это не добавляло любви к странной девице, которую он якобы обесчестил. Хотя, может, на самом деле…

– Поговорим завтра. Официально, – с нажимом. – Алкест запишет тебя на аудиенцию.

– Алкест? А как же Август?

– Разжалован.

Потому что надо быть идиотом, чтобы пропустить в кабинет императора вертлявую девицу. Даже такую наглую и любопытную, как эта. А идиотам не место во дворце и, тем более, в его приёмной.

– И всё же я умоляю, ваше императорское величество, – Рэни не поднимала глаз от ковра, – поговорите с Араэлом, ему это нужно. Объясните, что это не прихоть. В его возрасте…

– В его возрасте я раскрыл третий заговор против короны и самолично отрубил голову предателю, – жёстко. – Но не будем об этом. Иди, Рэни, Алкест с тобой свяжется.

– Доброй ночи, ваше императорское величество.

Вполовину злая, вполовину раздосадованная сестра попятилась на два шага, развернулась и только тогда пошла к двери, с каждым мгновением возвращая себе хвалёную холодность и уверенность. Мягко хлопнула дверь, заглушая суету по ту сторону.

Он прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла, прислушиваясь к тьме. Та ворчала, маялась, но подчинялась, позволяла загнать себя в дальний угол сознания. Приятно, ведь его вчерашний срыв закончился смертью.

Не стоило самому лезть в грязнейшие уголки Унаша, это не принесло ни пользы, ни удовольствия. Особенно когда его всё-таки задели – длинным и грязным, что с успехом заменило яд, мечом. И изначально благая миссия по уничтожению шайки, издевающейся над половиной Старого города, едва не обернулась катастрофой. Он едва не обернулся катастрофой, что уничтожила бы не половину Старого, а весь Унаш вместе с императорским дворцом.

А потом… потом он ошибся, оказавшись в чужой спальне. Впервые в жизни, хотя любая ошибка для него становилась последней. Эта не стала.