Все эти нелепицы, посмеиваясь, рассказывал Харламов, забегая проведать больного, в перерывах между тренировками и работой. Леха натянуто улыбался, борясь с искушением узнать что-нибудь о Татьяне. Появляется ли она в клубе?.. Что с Ермаковым?.. Вместе ли они?.. И прочие вопросы рефлексирующего поклонника. Но молчал. Из последних новостей, уже близкой для Лехи бандитской темы, стало официальное назначение «смотрящим» по городу Макара, до этого имевшего статус и. о., и, соответственно, увеличившееся число присягнувших сторонников воровского хода. Что, в первую очередь, вылилось в резко скакнувший показатель ресторанных дебошей.

– Щеглы лет по семнадцать-восемнадцать на прорыв идут, прикинь, – рассказывал Харламов во время одного из посещений, – прямо в толпу сбиваются, херню какую-то орут про порядочных арестантов и ломятся сквозь охрану… Без оплаты, чисто по-баклански. А нас трое на входе, кого смогли выкинули… Бульдог челюсть кому-то сломал… Короче, веселого мало. Человек пять в зал прорвалось, изловили их потом…

– И что, в детскую комнату милиции сдали? – с мокрым кашлем перебил Леха.

– Да нет, вытащили на задний двор, ноги ментовскими палками отсушили, – мрачно ответил Харламов, – у них глаза стеклянные, верещат, мол, им смотряга разрешил с барыг получать. Типа, наш город и всё такое… Самое херовое, в этой толпе я пару малолеток из «Труда» опознал. По ходу, подсадили на блатную романтику…

– А раньше, как было? – Леха удивился смене настроения товарища.

– А раньше, в основном, из колоний воспитательных молодежь была… Или уже нормальные сидельцы, – хмыкнул Дмитрий, – им на дискотеки наплевать. Чифирят, на рынке пятаки сшибают, да шмар колхозных по притонам трепят. Тут какой-то непонятный замес начинается. В «Севере» такая же была буча, в «Планете обезъян», на Пакле…

Харламов задумчиво покачал головой.

Леха молчал. Болезнь постепенно отпускала, очаг воспаления миновал за пару дней, сейчас оставалась лишь слабость, повышенная температура и мокрый отходняк в кашле. Да и до Нового года оставался один день.

– Домой-то поедешь? – заполнил паузу Харламов.

– Нет, наверное, – пожал плечами Леха, – вчера батя звонил на вахту, я сказал, что пара хвостов есть, надо готовиться, на каникулы лучше в феврале сразу приеду…

– Ну, значит, вместе отметим, – Харламов, вставая, похлопал по плечу больного, – я часов в одиннадцать вечера приду, клуб всё равно на спецобслуживание закроют. Боссы с женами и детьми будут, без головняков всё пройдет. Вот первого января… Ну, лады, выздоравливай.

Новый год, первый вне домашнего периметра, прошел для Лехи довольно буднично. На 2 января назначили зачет по археологии, поэтому ослабленному организму необходимо было восстановится, чтобы, по типичному студенческому стандарту, выучить триста экзаменационных вопросов за ночь перед испытанием. Да и общага опустела. Все студенты из близлежащих городков разъехались по домам, а дальние иногородцы сбились в небольшие кучки по комнатам, не создавая бурных очагов винопития и разврата.

В комнату к Малыгину затесался Рома Кабанов, также исключивший поездку в родной Сыктывкар из-за экзамена, дороговизны билетов и дальности расстояния. Он приволок с собой маленький черно-белый телевизор и после череды дружеских похлопываний по его стенкам и манипуляций с антенной пятнадцатиметровая комната озарилась светом и звуком «Новогоднего огонька на ОРТ».

В общем, никаких глобальных потрясений первый Новый год вне домашних стен не принёс. Оттусовавшийся на закрытом мероприятии, Харламов присоединился к своим соседям ближе к часу ночи и безалкогольный праздник тихо закончился отбоем после двух часов ночи.