В компании остальных двухколёсных ребят ей не удалось войти. Их механизмы были ювелирно собранны, рамы сверхлёгкие, а некоторые аппараты с электромоторами и сами двигались. Но дети на таких машинах только хвастали друг перед другом, всегда двигаясь по специально предназначенным для этого дорожкам.

Подобный случай произошёл в магазине обуви. Когда девочка выбирала себе кроссовки, то увидела разделы: обувь для занятия спортом, спортивный стиль и обычная обувь. В обуви для занятия спортом удобно заниматься спортом – это понятно. Но в спокойном перемещении от неё возникало неудобство. То же самое с обычной обувью, в которой удобно банальное перемещение, но невозможно бегать. А вот спортивный стиль, как объяснили ей консультанты, нужен для того, чтобы не заниматься спортом, но выглядеть так, как будто занимаешься. В ней неудобно заниматься спортом, но удобна повседневность. Тогда почему нет обратного? – подумала Марго. Обувь, выглядящая как обычная, но предназначенная для спорта.

Велосипед же Марго был старым заржавелым аистом, к которому приварили задние передачи. Он весь дрожал и скрипел на поворотах. Всё же девочку замечали только по возвращению или отъезду из дому. Трамвай \/ автобус забылись, только велосипед. Это был дешёвый, удобный и быстрый способ добраться куда угодно. Перед глазами всё время что-то мелькает, картина постоянно меняется и не замирает, как она. Путь каждый раз выбирался новый, незнакомый, с наиболее заросшей тропой. Главной задачей каждой вылазки было потеряться. Чтобы можно было остановиться, на миг почувствовав беспомощность. Полнейшее одиночество \/ безграничную свободу.

Колёса крутились как можно дальше в самую глубь лесов. Когда же пробираться верхом более не было возможности, велосипед катился рядом. Ветки хрустели под ногами. Дождь давно не проходил, и ей за всю дорогу ни попался ни один гриб. Небо и сейчас было чистое, но солнце почти не пробиралось к подножиям деревьев. Духота задерживалась, как и любой шорох. Резкие блики редко резали глаза сквозь тучи листвы. Без ветра не скрипели стволы и не шумели ветви. Они теперь поглощали все звуки, а эхо возвращалось только глухое на несколько тонов ниже. Благодаря засухе удалось выбраться на другую сторону ручья. Вода отошла ниже, и по отмели удалось пронести тяжёлый велосипед. Ноги её давно закалились и довольствовались ледяным родником. Правда он успевал немного нагреться, спускаясь по лесу с разбросанных холмов.

Чернозём и корни виднелись только у подножий деревьев, где её взрыли кабаны. Весь остальной лес покрывала, годами опадающая, листва. Эти коричневые пышные сугробы мягко прогибались с каждым шагом. Где-то внизу там что-то трескало и ломалось. По коре деревьев то и дело пробегали букашки, а в волосах девушки порой путалась паутина.

Ей нравился лес. Она представляла, как жила бы тут. Где бы охотилась, где брала воду, строила жилище и расставляла ловушки. Она изучала деревья, узнавая из которых было бы надёжнее построить хижину. Узнавала всё о лесных животных, опасностях и секретах. Так, растрясся шишку и растерев семена, она однажды приготовила себе кашу. Отличив камыш от рогоза, опробовала на вкус нечто новое. Из него можно и нить сплести, и крышу обить. Это не был запасной вариант, на случай если отец перестанет присылать деньги, но возможность такую она допускала.

Эти бумажки, которые все накапливали, вызывали одно отвращение, самую настоящую злость. Она понимала, что валюта это потенциальные возможности. Деньги – результат затраченности. Может, данные факторы и были бы для кого-то причиной хвастовства, если бы их не заботило только количество бумажек. Люди восторгались открывающимися возможностями, своим ложным величием над пока ещё не заработавшими, но просаживали свои накопления на загнивающий мусор.