Феодосьев, конечно, оказался порождением другой культуры, и хотя он в должности заведующего отделом продолжал заниматься программированием, некоторым посторонним очень скоро стало ясно, что, во-первых, он посвящает этому меньше времени и сил и, во-вторых, программирует медленней и хуже. В этом Михаил убедился вполне определенно, видя, что новая программная продукция Феодосьева, предназначенная для машинного ведения лингвистического обеспечения, дает сбои и ошибки много чаще, чем прежняя, и что Валентин даже не всегда в состоянии самостоятельно понять, в чем состоят его ошибки. Феодосьев делался все капризней и все чаще нарушал обговоренные сроки. Из человека слова, каким ему вполне удавалось казаться раньше, он на глазах превращался в нечто совершенно другое – в обычного администратора советского учреждения, меняющего компетентность на упрочнение карьеры и власти. Теперь основной его заботой стало стремление завязать программное обеспечение всех создаваемых в институте автоматизированных систем в один общий узел, в котором мог бы разобраться только он один – и тем гарантировать свою незаменимость. По логике вещей универсальное программное обеспечение для разнородных задач могло быть в каких-то условиях сопоставимо по эффективности с набором специальных программ – и сама по себе такая идея не была порочной, но факт состоял в том, что дела с универсализацией давались Феодосьеву плохо. Сложность задач возрастала, способности точно и правильно действовать в таких условиях убывали. Стало ясно, что как честолюбивый профессионал Валентин Феодосьев мечтал шутя раскалывать проблемы, чтобы слава о нем вознесла его на новую высоту, но проблемы поддавались решению крайне неохотно, а его мозг работал на пределе своих возможностей и большего обещать не мог.

Однако именно в это время произошло еще одно обыкновенное советское чудо, благодаря которому Феодосьева снова автоматически вознесло на новую высоту, и для этого ему совсем не потребовалось демонстрировать феноменальные способности, которых, как оказалось, у него все же нет. Как программист-профессионал Валентин уже начал пускать пузыри.

Причиной воистину судьбоносного свершения в жизни Феодосьева явился очередной уход на другую работу – только на этот раз не Вальцова, а заместителя директора Максимова, который в то время курировал разработку и лингвистического, и программного обеспечения. Снова срочно решался вопрос, кого ставить на его место – своего или чужого? Чужой всегда представлялся котом в мешке, если раньше сам не был хорошим знакомым директора, в то время уже не Болденко, ставшего крупным чиновником в госкомитете, а Пестерева. А из своих в первом приближении подходил только Феодосьев, как единственный человек, по роду занятий знакомый с деятельностью всех отделов, для которых его отдел разрабатывал программное обеспечение. Выбор сделали в пользу своего. Так Валентина Феодосьева в возрасте чуть за тридцать назначили исполняющим обязанности заместителя директора. Пестерев не сомневался, что Феодосьев будет землю носом рыть, лишь бы закрепиться в должности, которая свалилась на него как снег на голову.

Несомненно, это событие потрясло Феодосьева до глубины души. Он узрел в этом хоть и запоздалое, но зато безусловное признание его заслуг и даже мистический знак, предопределяющий его карьерный прогресс после внезапного вывода его персоны на начальную номенклатурную орбиту. Он мог поклясться, что лучшего выбора не смог бы сделать никто. Это был для него Перст Судьбы. Михаил отнесся к появлению над собой нового, но уже знакомого заместителя директора с настороженным интересом. Все-таки он считал, что Валентин, став начальником, еще может остаться приличным человеком. Он даже хотел, чтобы вышло именно так.