Поэтому в поезде Абаза-Абакан Вадим попытался как бывший адмирал договориться со спутниками, о чем и как им рассказывать, а о чем – нет, когда начнутся расспросы. Лена прервала его словами: «Если будут спрашивать, что произошло, я скажу все как было». Вадим тотчас изобразил на лице оскорбленное достоинство: «Во-от оказывается, какие вы друзья!» – «Да, такие!» – последовал ответ, и Вадим умолк, уже самостоятельно соображая, как выходить из положения, если его будут атаковать не только извне, но и изнутри компании.

А на вокзале в Абакане их встретил знакомый Веры Гена. Они работали на одном предприятии. Два года назад Гена ходил из поселка Арбаты на Кантегир с кем-то из местных и тем же путем вернулся обратно. Оказалось, что по просьбе родственников пропавших туристов он согласился отправиться в Сибирь для организации спасаловки. Михаил, правда, подумал, что Гена и сам бы оказался здесь ради одной Веры. В распоряжении Гены находилась некоторая сумма денег, собранных родными, которую Гена хотел потратить на аренду вертолета, но, к их счастью, еще не потратил, поскольку из Москвы, куда пропавшие телеграфно дали знать о себе, сообщили ему в Абакан, что все слава Богу. Гена не являлся официальным представителем спасательной службы (которая, кстати сказать, отреагировала на сигнал невозвращения туристской группы к контрольному сроку только одним вопросом: кто будет платить?). Тем не менее Вадим из вполне разумной предусмотрительности постарался составить у Гены приемлемое для себя мнение о событиях похода и причинах задержки. При этом он учитывал, что Гена был лично знаком с условиями пешего перехода к Кантегиру и обратно. Рассказ Вадима был сдобрен умеренной самокритичностью. Да, была серьезная задержка на подходах – так уж больно подходы длинны и изнурительны. Да, была недооценка препятствий на Кантегире (но о них вообще никто толком не знал до сих пор). Да, предварительно не продумали как следует запасных путей выхода с маршрута, но ведь прошли же такой путь, причем без потерь.

Официально поход не оформлялся, они уже много лет ходят слаженной компанией как самодеятельные туристы. Руководителем он, Вадим, тоже был неофициальным и ничего не предпринимавшим без согласия большинства участников. Если лично он и допускал ошибки, то по сути точно такие же, как и остальные участники похода.

Гена еще до разговора с Верой успел составить собственное представление о том, каковы были отношения между Вадимом и остальными людьми. Выглядел Вадим наименее изнуренным из всех. С ним никто из спутников не разговаривал. Его даже не замечали. И он чересчур явно поспешил дать Гене свою версию происшедшего – прежде, чем тот послушает кого-то еще. Так что откровения других участников похода Гену не удивили. Внешне он выглядел сдержанным человеком, и все же было понятно, что он больше всего радовался тому, что они вышли сами, и спасаловка, которую он уже начал раскручивать, обратившись в партийные органы, стала не нужна.

Впервые Михаил увидел собственное отражение в зеркале только в Абаканском аэропорту. На него смотрел настолько исхудавший лицом человек, что даже несмотря на небритую щетину под кожей явно вырисовывался череп. Правда, на Веселого Роджера Михаил еще не тянул, но ему все же стало ясно, почему случайные люди, встретившись с ним взглядами, спешили отвернуться. В его глазах действительно появилось нечто, ранее им не свойственное, словно они и впрямь заглянули за пока недоступный другим смертным барьер. Это удивило его, ибо сам он так не считал. Но факт оставался фактом. Глаза выдавали изменения, которых он за собой не замечал.