Джон дошел до Серпентайн и долго смотрел на лебедей в пруду. Вокруг гуляли, бегали трусцой и катались на велосипедах и роликах. Люди жили своей обычной жизнью. Он уже подзабыл, что и в рабочий день, если только есть намек на солнце, Гайд-парк полон народу. Джон подумал, что было бы неплохо выпить. Огляделся – наверное, лучше всего пойти в «Харви Ник» и посидеть «на Пятом». В августе в это время там будет пусто.

В полшестого он заказал бокал шардоне. Охлажденное белое вино – как раз то, что ему было надо после солнца. Нет, точно не виски. В крови всё еще бурлил адреналин несостоявшейся сделки. Джон спросил себя, почему именно сегодня Одри не позвонила ему ни разу? Она не могла забыть про сделку. Но не позвонила. Он посмотрел на парочку в углу бара за низким столиком и подумал, как это смешно, что они одновременно и обнимаются, и запихивают в себя огромные сэндвичи, запивая их каким-то жутким красным коктейлем. Если это романтическое свидание, чего они так навалились на еду?

Без четверти шесть он заметил, что справа от него села женщина. Она взялась сначала за спинку стула рядом с ним, потом, чуть помедлив, села на один стул дальше. Именно это движение привлекло внимание Джона. Он пил вино, незаметно наблюдая за ней. Деловая женщина, лет так тридцать семь – сорок. Привлекательная, виден класс. Одета в джинсовое платье с низким вырезом и бледно-желтый шелковый пиджачок, дорогие массивные золотые часы украшали тонкое, породистое запястье. Декольте демонстрировало покрытое ровным умеренным загаром ухоженное тело. Изящные щиколотки – еще один признак породы, черные босоножки на платформе. Мелированные волосы и беспорядочно-модная короткая стрижка. Когда она потянулась за пепельницей, Джон отметил кожаный лейбл Dolce&Gabbana на заднем кармане платья. Женщина выудила сигарету из рюкзачка Louis Vuitton с монограммой и заказала розовое шампанское.

Классная девочка. Что она здесь делает? Ошивается в поиске знакомства? Она болтала с барменом. «Какой-то славянский язык, – понял Джон. – Русский, возможно». Не то чтобы она его заинтересовала, но он заказал еще бокал шардоне. Вскоре и женщина попросила второй бокал шампанского. Она тоже разглядывала людей в баре и пару раз скользнула взглядом по Джону. Зазвонил ее телефон, и она стала говорить по-английски, очень бегло, но с акцентом. Потом принялась что-то писать на блекберри. И совершенно неожиданно для Джона – они сидели почти рядом уже более получаса – повернулась к нему:

– Ну и день! Посмотрела сегодня восемь квартир, и всё такая дрянь, и так дорого. Ну и город! Всё втрое дороже, чем в Америке, и, даже если ты готов платить, взамен не получаешь качества.

– Вы что, недавно переехали в Лондон?

– Два месяца назад.

– И где вы ищете квартиру?

– Примерно в этом районе, я имею в виду район Найтсбридж.

– А что вы делаете в Лондоне?

– В банке работаю, что здесь еще можно делать?

– А откуда вы?

– Из России.

– Я так и думал. Я был в России один раз, мне Москва понравилась.

– Да, город, конечно, необычный. Я скучаю по нему. Ачто вас привело в Россию?

– Бизнес с вашим основным телекомовским концерном.

– Как говорится: «Из всех пивнушек всех городов мира, почему она зашла именно ко мне?», помните? Я имею в виду, мир тесен. Просто владелец концерна мой друг. Нет, не друг, просто я его знаю давно. Это умнейший из всех российских бизнесменов, если меня спросить.

– Не знаком, но охотно верю.

Они болтали и болтали. Легко… Джон немало знал о России, и не только о «Челси», и они сплетничали об олигархах. Она не хвасталась именами, это был естественный легкий разговор, в любом случае интереснее, чем о погоде. Она сказала, что ей не нравится Лондон, трудный город для жизни в сравнении с Москвой, не говоря уже об Америке.