Тави опустил взгляд.

– Я не понимаю, – признался он.

– Ты был в невыгодном положении. Ты и так неплохо владеешь клинком. – Неожиданно Макс усмехнулся: – Если тебе будет легче, признаюсь, что со мной было так же. Моему первому центуриону пришлось сломать мое запястье шесть раз, а коленную чашечку дважды, только после этого я все понял.

Тави поморщился, глядя на свое запястье, которое сильно распухло, а боль стала сильнее.

– Что ж, ничего нет удивительного в том, что я учусь быстрее тебя, Макс.

– Ха! Продолжай в том же духе, и будешь сам лечить свою руку. – Тем не менее Макс посмотрел на него с тревогой. – С тобой все будет в порядке?

Тави кивнул.

– Извини, что я вел себя грубо, Макс. Просто… – Тави вдруг почувствовал себя невероятно одиноким. В последние шесть месяцев это происходило с ним все чаще. – Мне не хватает моих близких. Я скучаю по Китаи.

– Неужели дня не может пройти, чтобы ты не страдал из-за нее? Она твоя первая девушка, Кальдерон. Ты ее перерастешь.

Тави снова стало одиноко.

– Я не хочу, чтобы это произошло.

– Так устроен мир, Кальдерон.

Макс наклонился, положил здоровую руку Тави себе на плечо и помог ему подняться, потом помог дойти до костра в их лагере, где Магнус доливал дымящуюся воду в почти полную лохань.

Сумерки долго спускались в долину Амарант, во всяком случае по сравнению с горным домом Тави. Каждый вечер троица останавливалась за час до захода солнца, чтобы преподать Тави уроки тактики и приемов боя легиона. Уроки получались трудными, бо́льшая часть состояла из работы с утяжеленным учебным мечом, и рука Тави сильно заболела уже после первой пары занятий. Макс решил, что Тави готов к тренировкам, только после двух недель упражнений, укрепивших мышцы руки. Еще одна неделя ушла на овладение техникой, но ему пришлось признать, что никогда прежде он не находился в такой хорошей форме.

Пока Макс не сломал ему запястье.

Макс и Тави сели возле лохани, и Магнус опустил сломанное запястье Тави в теплую воду.

– Ты уже проходил исцеление водяной магией, мой мальчик?

– Много раз, – ответил Тави. – Моя тетя регулярно это со мной проделывала.

– Вот и хорошо, – одобрительно кивнул Магнус.

Он немного помедлил, закрыл глаза и положил ладонь на поверхность воды. Тави почувствовал, как она заволновалась, словно невидимый угорь проплыл рядом с его рукой, но уже в следующее мгновение запястье обволокло теплое онемение исцеления.

Боль ушла, Тави облегченно вздохнул и наклонился вперед, стараясь не шевелить рукой. Он не знал, можно ли заснуть, сидя с широко раскрытыми глазами, но ему это удалось, потому что в следующий момент, когда он огляделся по сторонам, оказалось, что уже спустилась ночь и в воздухе витает аромат похлебки.

– Ну ладно, – устало сказал Магнус и вытащил руку Тави из воды. – Давай посмотрим, что у нас получилось.

Тави вынул руку из остывшей воды и сжал пальцы. Движение доставило ему неприятные ощущения, но опухоль почти исчезла, а пульсирующая боль превратилась в бледную тень того, что было раньше.

– Все в порядке, – благодарно сказал Тави. – Я не знал, что вы целитель.

– Я был помощником целителя, когда служил в легионе. Но это самое обычное дело. Рука будет тебя немного беспокоить. Постарайся в ближайшие дни есть побольше, а ночью держи руку поднятой, если хочешь, чтобы назавтра она не болела.

– Я знаю, – заверил его Тави.

Он встал и протянул целителю свою уже почти здоровую руку. Магнус едва заметно улыбнулся, принял предложенную руку и встал. Оба подошли к висевшему над костром котелку с похлебкой. Тави ужасно хотелось есть, как всегда после исцеления. Он жадно проглотил две миски похлебки, затем наскреб еще и третью с самого донышка и съел ее уже неспешно, размачивая в ней черствый хлеб.