Декстр резко обернулся и спрятал находку в сумку на поясе.

– Что думаешь? – спросил отрывисто.

– О чем? Кто убил этого легионера? – ответил Приск вопросом на вопрос.

– Убил тот, кто всадил ему два раза меч в спину, – огрызнулся Декстр. – О том, что ты здесь видел – никому ни слова.

– Я ничего не видел, – отозвался Приск. – А сам-то ты кто?

– Так новобранец к центуриону не обращается!

– Центурион? – Юноша опешил. А где же посерберянная лорика, поножи, шлем с поперечным гребнем? Вид у парня был как у водоноса.

– Фрументарий, занимаюсь поставками хлеба, – добавил Декстр.

– Убитый тоже занимался хлебом? – спросил Приск и не смог скрыть издевки.

В следующий миг острие кинжала больно кольнуло кончик его носа. Юноша вздернул голову вверх и привстал на цыпочки, но острие продолжало царапать кожу.

– Придержи язык! Или…

– Понял, буду молчать.

– Болтать вредно. – Декстр убрал кинжал так же мгновенно, как и выхватил из ножен.

«Интересно, я бы успел схватить его за горло и придушить тем приемом, что показывал отец?» – подумал Приск.

Нет, вряд ли. Уж больно парень быстр.

У здания принципии Приска поджидали все семеро его товарищей. Странно, Приск несколько дней провел с этими парнями в пути, но практически ничего о них не знает. Разве что имена или прозвища.

Кука из Неаполя.

Скирон, брат которого служит в Первом Аталийском в Новах.

Крисп, полноватый увалень, мечтающий получить надел здесь, в Нижней Мезии, после службы. Крисп происходил из крестьянской семьи, которая много лет выживала в соседстве с огромными латифундиями в Кампании, и вот, наконец, разорилась. Отец и братья пошли в арендаторы, а Крисп – в легион, дабы выслужить себе надел и вновь обрести клин собственной земли по выходе в отставку. Об этом он говорил всю дорогу.

Квинт Марий, вообще сосунок, которому только-только исполнилось шестнадцать лет.

Малыш, работавший прежде в мастерской, которая изготовляла строительные краны.

Молчун, этот вообще почти ничего не говорил, даже имя свое не назвал.

Восьмой из них – темноволосый парень с правильными чертами лица. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не слишком густые брови и не постоянно сумрачное выражение лица. Широкие скулы говорили об этрусской крови. Приск мысленно называл его Этруском. Остальные обычно Этруска сторонились, сами не зная почему, и вопросов ему не задавали.

Едва Приск вернулся, как к новобранцами вышел знаменосец Мурена.

– Ну, что обнаружили? – поинтересовался знаменосец. – Еще пару трупов отыскали в кустах? Или целую когорту?

Приск пожал плечами:

– Нет, трупов там больше не обнаружили. Вообще ничего нового не нашли. Только трава смята.

– Узнали, кто убил нашего парня? – спросил Мурена.

Приск отрицательно покачал головой.

– Разбойники, – предположил Малыш.

– Даки. Это наверняка, – решил Кука.

– Вы молодцы, что принесли тело, – похвалил знаменосец. – Легионеры своих павших не бросают.

– Это все Приск! – сообщил Скирон. – Он настоял, чтобы мы целую милю тащили тело… – Кажется, Скирон до сих пор из-за этого злился.

– Держите тессеры[21]! – Знаменосец выдал каждому свинцовую пластинку с буквами «LVM». – Можете напоследок повеселиться в канабе.

– Будто гладиаторы перед смертельным боем, – заметил Приск.

– Что?

– Это я так… вспомнил… В театре тоже тессеры выдают. На вино.

– Будет тебе здесь театр! – предрек Мурена. – Пить можно только в одном заведении, что содержит ликса[22] Кандид. По этим тессерам вас выпустят лагеря.

– Обратно-то впустят? – спросил Кука.

– А ты шутник! Приказано явиться в первую дневную стражу. Ты – отвечаешь.

Кука глубоко вздохнул и вскинул руки: