–Малькольм, – позвала она пересохшими губами.

Мужчина тут же оказался рядом. Положил ладонь ей на лоб.

–Как ты? – только спросил он. Охотник был как всегда в одних бриджах. Его массивные руки были в кровавых повязках по самые плечи. Девушка закусила губу.

–Это я сделала? – спросила она тихо.

–У тебя лихорадка, – ушел он от ответа. – Вот, выпей. Это лекарство. И даже не думай противиться. Я сделаю все, что потребуется, чтобы ты это выпила.

Марта подняла руку, чтобы взять стакан, но тут же уронила ее на покрывала. Как же она ослабела.

–Не могу.

–Я помогу, – он придержал ее голову, пока она пила. Напиток был ужасен на вкус. Девушка закашлялась.

–Какая гадость!

–Пей все до дна, – строго сказал мужчина. Девушка хотела было съязвить, но взглянув на его перевязанные руки, молча допила все.

Он уложил ее обратно, поправил покрывало. На его щеках играл румянец. Марта заподозрила неладное.

–Эй, ты что, покраснел? Что ты мне дал? Что там? Снотворное? Хочешь меня отра… я что, голая?!

Малькольм отвел глаза.

–Я не смотрел на тебя, клянусь. Там…твое платье, оно… ты…в общем… а переодевать тебя я не стал, я еще жить хочу. Вот, – сбивчиво объяснил мужчина.

–Давно я сплю?

–Сутки. Брат Грегори напоил тебя снотворным, чтобы ты не страдала.

Марта молчала, кутаясь в простыню. Быть немного вампиром не так страшно, как страдать от лунных изменений. А еще страшнее, когда луна вообще не влияет на эти трансформации.

–Я чудовище, – подвела она итог своим размышлениям.

–Не говори так. И не вини никого. Они спасли тебе жизнь.

–Тебе легко говорить. Ты человек. Мужчина. А кто я? Я никто! Ни человек, ни вампир, ни оборотень. Жалкое ничтожное существо. Орудие убийства. Инквизитор в первую очередь закинет меня в священный костер, обвинив во всех мирских грехах, стоит мне лишь раз оступиться!

–Боже, Марта. Он уже давно никого не сжигает. Это запрещено.

–Да, как же! Я знаю, как он пытает несчастных в подвалах своего замка! Лучше бы сжигал, чем мучить. Маньяк. Ты его руки видел? Мерзкие, как слизняки, – он поежилась.

Малькольм сидел рядом с ней на кровати. И смотрел, как она горячо возмущается. Какая она все-таки необычная. Только что была в отчаянии, не в силах держать стакан с лекарственным отваром, а теперь вот сидит, ругается. И волосы рассыпались по плечам, кое-где еще остались завядшие белые цветочки, он аккуратно начал их вытаскивать, не замечая, как она возмущается. Изящные кудри свалялись и висели сосульками, Малькольм даже подумал, что нужно бы их расчесать. А как восхитительно пахли ее локоны! Словно цветочный луг весной.

–Ты не видел, как он на меня смотрит! А еще служитель церкви! Он меня глазами раздевает каждый… Эй, ты что делаешь? – она отклонилась в сторону, прищурившись.

–Пытаюсь вернуть тебе надлежащий вид. Выглядишь ужасно, – он вспомнил, как ударил ее в облике собаки. Мельком глянул на лицо, ища синяк. Ее щека припухла или это просто свет так упал? – Как ты, Марта?

–Выгляжу ужасно, сам же сказал, – проворчала она. В слабом теплом свете камина и свечей его стальные мышцы играли очень привлекательно. Марта как завороженная следила за тем, как вздымается его обнаженная грудь. Его сердце стучало ровно, жилка на шее так притягательно манила прижаться к ней губами. Девушке вдруг показалось, что он пахнет как медовый пирог. Она не любила мед, но этот запах так звал, так притягивал. Марта посмотрела ему в глаза. Он не отвел взгляд. «Да, ты тоже этого хочешь. Давай сделаем это. Ты и я. Никто не узнает». Она приблизилась к нему медленно, время словно перестало существовать.

–Марта… – начал было он, но она прижала палец к его губам. «Тихо. Не надо говорить. Ты все испортишь. Смотри на меня. В мои глаза. Я твоя сейчас». Девушка вдохнула его запах полной грудью. Горло зажгло, хотелось кашлять, но он все равно