– Я готов слушать дальше.

– Спасибо, что не покинул меня, Калеб.

– Переходи к сути, а то, знаешь ли, у нас и без тебя забот полон рот! – прокряхтел Джейкоб.

Бракарабрад осел лапами на мшистую подстилку и неожиданно испустил из всех глаз потоки слёз.

– Не обращай внимания на мой кинжал, он не собирался тебя обидеть, – поспешил утешить я паука, подразумевая, что тот расплакался от резкого высказывания моего друга.

– Пустяки! Мы спешим!

Арахнид утёр чёрные зрачки пучком ковыля.

– Как видишь, Калеб, я тут один, а между тем, тремя днями ранее в Тутовой Прогалине нас было двое. Пастасараму – мою любимую дочь похитила Импрет, могущественная ведьма, что обитает в Гиро – сланцевом гало к северу от моих клумб. Я… Я бесконечно стучу Импрет в дверь, заклинаю отдать моё дитя обратно, клянусь сделать для неё всё, что она захочет, но все мои стенания разбиваются об издевательский смех! Я боюсь того, что когда–нибудь сквозь него ведьма скажет мне, что моя дочь больше не воротится в Тутовую Прогалину, потому что… потому…

Бракарабрад вновь не смог удержать плач. Он рыдал так громко, и так отчаянно горько, что у меня не осталось сомнений, как я должен поступить. Так было всегда – сострадание, коим я обладаю с детства, не даёт мне воспринимать чужое горе безучастно.

– Зачем Импрет понадобилась Пастасарама? – осведомился Джейкоб вперёд меня.

– Пастасарама необычный паук – Лородорола понесла её в позднюю зиму и, наверное, оттого от кончиков лап до пушка на спинке она совершенно белая. Ранее Импрет дружила с нами и частенько блуждала по Тутовой Прогалине, наслаждаясь видом цветов и их ароматом. Пока не увяла, Лородорола привечала её, и ведьма, до того много раз видевшая Пастасараму подле матери, всегда неглижировала её белоснежный окрас.

– Неглижировала? Это как?

– Другими словами не замечала, – объяснил я.

– Вы только поглядите, какой богатый словарный запас у мистера паука! Браво! Браво! Не то, что у меня – самого обычного парня из Леса Скорби!

Арахнид озадаченно поглядел на кинжал.

– Не зубоскаль, – попросил я. – Продолжай, Бракарабрад.

– Всё шло своим чередом. Однако намедни Импрет как подменили. Вся закутанная в чёрные шали, она заявилась ко мне с требованием отдать ей Пастасараму для какого–то ритуала. Я предложил ведьме себя вместо дочери, но та, безумно расхохотавшись, сказала, что только алебастровая паучья шуба годится для удовлетворения её потребностей. Тогда я прыгнул на Импрет, однако та уклонилась. Разразившись проклятиями и обещаниями заполучить желаемое против отцовской воли, она развоплотилась, а потом, совсем скоро… Пастасарама исчезла.

– Думаешь, могло случиться непоправимое? – мягко спросил я у вновь начинающего хлюпать Бракарабрада.

– Тревога о судьбе дочери сводит меня с ума. Я стараюсь верить в хорошее, но время идёт, и моя надежда на то, что всё образуется, таит вместе с ним.

Угрюмый арахнид упёрся мордой в лопуховую поросль.

– Когда тишину Тутовой Прогалины нарушил леденящий жилы крик я выбежал, чтобы хоть чем–нибудь помочь тому, кто его издавал, но… вспышка магии едва не погубила меня. Передо мной – неимоверно сильный колдун, он сможет справиться с Импрет – вот, что вопреки опасности прогремело в моём разуме. Я не знаю, что за кара заставила тебя, Калеб, так убиваться и стенать подле моего крова, однако если ты спасёшь Пастасараму из силков злокозненной ведьмы, то мне будет за счастье, если ты дозволишь, попытаться расплести паутину твоих проблем. Мои клыки, как и мудрость тысячелетнего рода Серебряной Росы, навеки станут твоими слугами!

– Слуги мне не нужны, – протянул я, активно обмозговывая то, как поведёт себя Импрет, когда я заявлюсь к ней с просьбой выдать Пастасараму. Тон, которым я ответил Бракарабраду, навёл его на ложный вывод.