– Зачем ты поднял это восстание? – коротко задал вопрос князь Нагао.

– Ты узурпировал пост сюго, взял всю власть на себя и погубил дочь Сададзанэ-самы, единственную, кто могла бы родить внука-наследника! – бесцеремонно выпалил Масакагэ. – Ты клялся, что не повторишь жалких попыток своего отца захватить власть, клялся, что восстановишь клан Уэсуги, которому мы, Нагао, должны верно служить! Все твои слова были ложью! Ты такой же, как и твой отец, – предатель своего господина и жаждущий власти лицемер!

Масакагэ хотели ударить все, но Ятаро, находящийся всё это время за спиной своего даймё, с кошачьей ловкостью опередил их. Одним ударом своей громадной ноги он отправил Уэда в толпу, стоявших за ним воинов. Ясуда едва успел отскочить, а гигант уже схватил одной рукой пленника за шею, поднял над собой и хотел приложить его головой об землю, чтобы размозжить череп, но Кагэтора резко окликнул:

– Ятаро стой!

Голос господина действовал на великана словно магия. Ятаро не стал делать то, что задумал мгновение назад, но всё равно гневно бросил Масакагэ обратно к ногам господина.

– Я не собираюсь перед тобой оправдываться. – спокойно произнёс Кагэтора, глядя на Уэда, лежащего перед ним в пыли. Никто не мог сейчас сказать, разозлили ли его слова хозяина Сакадо или позабавили. Князь Этиго, как свойственно ему одному, находился в полной бесстрастности, что многих зачастую пугало. – Но, всё, что ты сейчас сказал – неправда. Я действительно стал сюго вопреки всему, о чём говорил раньше. Я не желал этого, но люди Этиго попросили меня о том. Я объединил провинцию, чтобы все жили в согласии друг с другом; выращивали рис, отмечали праздники, пили сакэ и сообща сражались против тех, кто этот мир нарушит. Ты стал нарушителем и снова вверг Этиго в междоусобицу.

Масакагэ вздернул голову, взглянув на Кагэтору. Теперь он не мог выдержать его взгляд, слёзы сами собой блеснули в уголках его глаз. Уэда с самого начала был против этого восстания, но старейшины клана распорядились иначе. Посетовав на то, что молодой и неопытный Масакагэ должен чтить заветы своего отца, они вынудили его взяться за оружие. Пусть даже это шло вразрез с его личным мнением. И сейчас, сидя перед новым сюго, он мог оправдаться и снять с себя хотя бы часть вины, но не таков был Уэда Масакагэ. Пусть он умрёт, но не когда он не начнёт молить о пощаде, растаптывая свою честь в пыли собственного замка.

– Я не отказываюсь от своих слов. – продолжал Кагэтора, наблюдая, как Масакагэ ведёт внутреннюю борьбу со своим упрямством. – Если найдётся хоть один достойный человек из клана Уэсуги, я сложу с себя полномочия сюго и отдам ему власть. Но, пока такого человека нет, я буду защищать Этиго, эту северную землю, мой дом, ценой своей жизни от всякого, кто вознамериться осквернить её. – князь Нагао встал со стула. Вид его был мрачен. Не кто не мог выдавить и слова, даже Масакагэ, который недавно вовсю распалялся в оскорблениях.

– Кто пленил этого человека? – спросил Кагэтора, указывая на Уэда. Кошин хотел было открыть рот, но Ясуда опередил его.

– Я господин! – Нагахидэ вышел вперёд и поклонился.

– Прекрасно. Ты поведёшь его в Касугаяму и посадишь под арест на месяц. Ограничь его от всяких посещений. Приставь к нему только одного слугу, который будет приносить ему лишь пищу и сменную одежду. Никто без моего разрешения не должен навещать его или передавать устные и письменные послания. Ровно через месяц, я вынесу ему приговор.

Ничуть не переменившись в настроении, Кагэтора вскочил на лошадь.

– Господин! – заикаясь окликнул князя Кагэнобу. – Что делать с Сакадо?