– Это наш язык, древний и практически забытый. – Заметив моё любопытство, объяснил мне Рэмул. – Они одновременно и дают название оружию, и помогают наделить его особыми свойствами.

– Какими?

– Будет зависеть от тебя. Мы применим самую древнюю, самую могущественную магию всех миров – магию крови.

– Что ты собираешься сделать?

– Одолжить немного твоей крови, ты не против? – Он держал в руке небольшой кинжал. Я кивнул головой и подал руку. Сделав надрез, Рэмул выдавил из него достаточный объём крови прямо на меч. – Теперь смотри.

Я молча уставился на меч, потирая порезанную ладонь. То, что происходило в следующие минуты, иначе как чудом назвать нельзя. Моя кровь, заполнив все пазы и знаки, засияла золотистым свечением. Меч вторил ей, продолжая сияние. Светлое пламя объяло меч и закрутилось вокруг него. Рэмул подтолкнул меня, молча показывая, что необходимо поднять меч. Я подчинился, опасливо протянул раненую руку и взялся за рукоять. Клинок отозвался приветливым теплом, я словно почувствовал, как он стал частью меня.

– Теперь это только твой меч, твой и твоих потомков. Лишь тот, кто носит кровь твою и следует твоему пути, смогут обладать этим клинком.

– Это невероятно! – Я заворожённо разглядывал сияющий меч.

– Это не только оружие, но и символ, который обозначит твои стремления к защите мира. Он называется «Эгида Миров».

Клинок приветственно сверкнул, словно имел своё сознание. Через рукоять я ощущал приятное тепло, исходящее от него. В голове пронеслось: «Впереди у нас с тобой много великих свершений!»….

Старый Титан стоял, смотря на меня с довольной ухмылкой. Он знал, что выше уровня его мастерства ничего нет, он читал это в моих глазах. Я ещё немного покрутил меч в руках, осматривая его, а затем убрал в ножны.

– У меня просто нет слов… спасибо. – Искренне поблагодарил я Рэмула.

– Это оружие самых достойных, не подведи меня. – Угрожающе помахал он пальцем. – Но хватит об оружии, пора поговорить о деле.

– Я слушаю. – Сделав серьёзное выражение лица, ответил я. Мои компаньоны подтянулись ближе. Все, за исключением Икардаса.

– Титаны сломлены и разбросаны по всему Акерону. Даже мне трудно определить, где они находятся. Но одного, думаю, вы уже видели.

– Ты про великана в озере?

– Именно. Это моя сестра. Её зовут Иринел, хранительница стужи и владычица всего, что сокрыто на поверхности Гладийского хребта. Каждый Титан охраняет определённую часть континента. Мне, например, отведено всё, что находится внутри гор, их недра.

– И что, мне просто нужно убить их? Нет ли мирного способа?

– Мирного способа? Ты хочешь убедить их, отдать тебе свою силу? – Рэмул рассмеялся. – Да-а-а…. Понимаю твоё стремление, но едва ли они послушают человека. Не забывай, люди древности своими действиями разгневали Титанов. Теперь они ненавидят ваши народы и желают только одного: полного уничтожения всего, что с вами связано.

– Почему же они не пошли за нами через океан?

– Как бы иронично это не звучало, вас спасли Древние. В то время все пытались оправиться от ран, нанесённых последними сражениями. Вы ходите от крайности к крайности, ведь теперь от преследования вас защитили именно Титаны, не намеренно конечно. Кроме всего этого, они были слишком сильно разбиты горем. Ваши люди убили первое за последние века дитя Титанов.

– Что за история с этим ребёнком? – Устав от вечного упоминания этого исторического происшествия, спросил я.

– Эх…. Все Титаны и Древние появились в один миг, как олицетворение стихий, эмоций и всего, что существует в этом мире. Мы не рождались, нас создал Абсолют, как своих помощников и детей. После его свержения и бесконечных войн, наше число с обеих сторон стало стремительно сокращаться. За все эти времена, объединив все свои силы, мы смогли созидать нового Титана, он был слабее первородных, но был нашим чадом. Однако этого было недостаточно. Дитя, пришедшее в этот мир в вашу эпоху, не смогло продолжить наш род, ваши люди сгубили его, пусть и неумышленно. Они стали исследовать его, проводить магические опыты, это и сгубило наше наследие. – От этих слов пламя Рэмула стало тускнеть, старый Титан помрачнел и погрузился в печаль.