Мартин бережно снял со стойки тщательно отполированные прошлым вечером доспехи из саламандровой кожи, обшитой широкими пластинами из сигниевой стали. Благодаря малому весу этого сплава броня была не тяжелее тулупа, но всё равно давала прекрасную защиту. Одевшись и повязав поперёк груди парадную красную ленту, он посмотрел в зеркало и с удовольствием отметил, что на сегодняшнем торжестве будет выглядеть безукоризненно.

– Слушай… Сегодня на Рубежах ведь смотры? – спросил Фил, с восхищением глядя на него.

– Обычное дело, пошагаем туда-сюда, покрасуемся перед новобранцами, – улыбнулся Мартин. – На Левом рубеже, конечно, будет покруче… А почему ты спрашиваешь?

– Да так, просто интересно, – тот поспешно опустил взгляд.

– Фил, предупреждаю, если ты хочешь опять что-то выкинуть, я тебя вытаскивать не собираюсь. Мне хватило прошлого раза.

– Да ничего я такого не хочу! Пойдём, опоздаем ещё! – фальшиво запротестовал Фил и направился к двери, даже не причесавшись.

– У тебя в голове дури больше, чем у книжника… – проворчал Мартин, когда они шли по короткому общему коридору к выходу из башни.

Город уже проснулся, и улицы наводнили сотни людей. Большую их часть составляли представители касты рабочих. Каждый их день (за исключением молитвенного раз в неделю) из года в год проходил одинаково: с зажжением главного кристалла они вставали и шли на отведённые места работы, а спустя восемнадцать часов возвращались, чтобы провести свободное время с семьями и отойти ко сну. В качестве платы за свой труд они получали мешки с рисом, который можно было либо приготовить и съесть, либо обменять на разные товары на городском рынке. Достатка рабочих вполне хватало на жизнь, но особым богатством они похвастаться не могли. Ходили они в простой тканой одежде, которую шили в Мануфакторуме из волокон небесных лиан.

Мартин и Филиус поднялись на самый верхний ярус города и смешались с пёстрой толпой. Лаборейцы в большинстве своём были невысокого роста (ниже полутора метров), узки в плечах и имели большие головы, из-за чего издали зачастую невозможно было отличить взрослого от подростка. Среди них встречались самые разнообразные черты лица, хотя наиболее распространёнными всё же были голубоглазые блондины, к числу которых принадлежал и Мартин. Примерно одна двадцатая часть лаборейцев имела мертвенно-бледную кожу и белые волосы, а также красные налитые кровью глаза – их называли альбами. Было замечено, что с каждым поколением альбов становилось всё больше. Раньше их боялись и считали проклятыми, но со временем они стали привычной частью общества.

Единственным способом добраться в другие регионы Лаборума была сеть туннелей, раскинувшаяся над поверхностью тверди. Пройдя по широкой верхней улице, горожане поднимались через проём в глубину тверди и оказывались у огромной развилки, откуда в разные стороны уходили освещённые жёлтыми кристаллами туннели. Здесь дороги Мартина и Филиуса расходились.

– До вечера, – бросил солдат и на всякий случай добавил. – И Фил… Хотя бы сегодня не делай глупостей.

Тот с серьёзным видом закивал и присоединился к толпе рабочих, направляющихся в Мануфакторум. Мартинпрекрасно знал, что результата его слова не принесут – Фил никогда не слушал чужих советов и всегда поступал как заблагорассудится ему одному. Воин проводил друга укоризненным взглядом, после чего обратил внимание на группу молодых новобранцев, спешащих к Правому оборонительному рубежу.

– Опаздываете! – упрекнул их Мартин. – Все ратники должны быть на Рубеже ещё затемно! То, что вы пока не дали присягу, не значит, что к вам это не относится!