Конечно, все эти болезненные вещи сильно накладывались на то, что Джонс делал, а вернее – на то, чего он делать не мог: с музыкой у него в последние годы было все меньше и меньше связано. Хотя, судя по всему, песни он сочинял – причем работал именно над авторскими вещами и пытался показать их Джаггеру и Ричардсу, но те по каким-то причинам их включать в альбомы отказывались. Что это были за вещи, понять сложно по причине, о которой я расскажу чуть позже, когда мы коснемся обстоятельств смерти Брайана Джонса. А вот понять, куда его влекло – можно попробовать. Его влекли разнообразные эксперименты. Не забываем, что Джонс был первым человеком в рок-музыке, кто стал смотреть даже не на Восток, а на Юго-Восток, когда Джонс открыл Жажуку.

Жажука – это самый старый ансамбль музыкантов во всем мире. Марокканская деревня Жажука, где живут потомственные музыканты – где-то есть потомственные сапожники, художники, кузнецы, когда ремесло, искусство передается от прадеда к деду, от деда к сыну, от сына к внуку, а тут – если я играю на дудочке, то и сын уже, извините, не забалует. И когда ты видишь ансамбль, которому сотни, а может, и тысячи лет – неизвестно, сколько люди живут в этой Жажуке, – Джонса эта штука, конечно, покорила. Он ездил в Жажуку, пытался что-то записать с местными музыкантами – эти записи, кстати, потом вышли, но не в 60-е, а спустя много лет. И в 1989 году туда сподобились съездить и Джаггер с Ричардсом и тоже записались с местными музыкантами. Одним словом – было бы интересно посмотреть, куда понесло Джонса – вернувшись из Марокко, он несколько приободрился, но безумная английская жизнь конца 60-х снова его потащила не туда, и на музыку уже не оставалось времени: это были сплошные загулы, гулянки, наркотические трипы и прочая, и прочая.

Конец ознакомительного фрагмента.