Мальчик не мог себе позволить не исполнить приказа – так его вырастили. И это была единственная эмоция, которую он понимал, – приказ.

– Разноцветные глаза, – процедил крестьянин, усмехнувшись жалким потугам защититься. – Проклятый уродец.

Странно, но из уст убийцы это действительно прозвучало как ругательство. Все же есть разница, когда говорят без злобы и когда за набором звуков таится желание убить.

Эш смотрел на языки пламени, ухмыляющиеся с лезвия, и чувствовал, как его конечности наполняет жар. Как бурлит варево, стонущее под ласками каминного пламени. Как быстрее стучит сердце, заполняющееся огненным безумием. И в миг, когда Эш уже почти сгорел в этом огне, он услышал Слово.

Оно не было похоже ни на что в этом мире. Ни на один слышимый звук, ни на какой-либо язык, на котором говорят смертные и бессмертные. Потому как в этом Слове заключалась вся безграничная суть огня, его смертельный жар и дарящее жизнь тепло. Его ярость, готовая пожрать бескрайний лес, и его кроткость, смиренно согревающая путника в холодную ночь.

Огонь поглотил Эша, наполнил его до краев, а потом схлынул через уста вместе со Словом.

Заживо горящий крестьянин кричал так громко, что испуганные птицы слетели с веток и понеслись по небу. Они рассказывали всем желающим о рождении юного волшебника, познавшего Имя огня. И некоторые, кто умел слушать птиц, понимали, что в безымянном мире задул ветер перемен.

Ярко светил Ирмарил – звезда, освещавшая безымянную планету. Под светом этой звезды, порой нежным и ласковым, а иногда яростным и беспощадным, жили миллионы. Кто-то – в городах, обнесенных высокими стенами, другие – в деревнях, поселках, хуторах; иные уютным постелям и родным стенам предпочитали пыль дорог и дешевые таверны, в которых редкий матрас не служил пристанищем выводку клопов. Были и такие, что жили в пещерах, землянках, замках, дворцах, хижинах у озера, в самих озерах, в небе, в жерле вулкана, на дне океана, в лесах, в бутонах цветов, на кончике хвойной иголки или даже в ветре, но о них позже.

Но ветер перемен пригнал полукровку именно сюда – в Срединное царство. О, это великое королевство, где правил мудрый Газранган со своей женой Элассией. Под их властью находились земли от Розового моря и до лесов Армунда. А это без малого четыре города, полсотни поселков, сотня-другая деревень, ну а хуторов и вовсе не счесть.

И в этом самом королевстве, на севере, у подножия гор Мазурмана, находилось поле, усеянное цветами. Их здесь росло бесчисленное множество. Озерки лютиков, пруды нарциссов, холмы роз и реки тюльпанов. Птицы, пролетая над этим великолепием, порой застывали, рискуя камнем упасть на разноцветное покрывало.

В центре же, недалеко от пруда, где весело плескалась разнообразная рыба, стоял маленький дом. Он был настолько миниатюрен, что его впору называть слишком большим сараем. Внутри, кроме горницы, совмещенной с кухней, находилась лишь одна комната, где просыпался хозяин «дома».

Ростом чуть выше среднего, но редкая женщина устояла бы перед чарами этого мужчины. У него были прекрасные, идеальные черты лица и тело, словно вылепленное самими богами. Во всяком случае, природа точно не могла создать подобное совершенство. Впрочем, это не мешало отшельнику просыпаться в полном одиночестве.

Продрав разноцветные глаза, первым делом мужчина нашарил на тумбе две линзы. Одна – с карим оттенком, другая – с голубым. Призадумавшись, мужчина, хотя вернее будет сказать – парень лет двадцати трех, выбрал голубую. Сегодня ему хотелось смотреть на мир глазами цвета моря, а не гляделками цвета удобрений для цветов.