«Матери позвоню перед посадкой», – малодушно решил Женька. Он уже почти придумал, какие фразы произнесет и как выразит сожаление («Мам, я же говорил, надо было в Турцию! Ну, что теперь…»), когда надежды улететь в одиночестве исчезли.

– Женюрик сидит, скучает, – пробасили у него за спиной, и Ильясов, еле сдержавшись, чтоб не застонать, поднялся и обернулся. Вася стоял рядом, усмехаясь, и протягивал руку. Пришлось пожать.

– Привет, Женька, – чирикнула Люся и поцеловала его в щеку.

– Привет, – вздохнул он. – Идите в очередь, регистрация заканчивается.

– А мы рядом сидеть будем? – поинтересовалась сестренка.

– Не знаю. Вряд ли.

Они утопали, волоча за собою два объемных чемодана и сумки – и как теперь все в багажник запихивать?.. Ильясов проводил родственничков взглядом.

Забавная парочка. Женя никогда особо не был близок со сводной сестрой и ее мужем (слишком уж в разных областях находились их жизненные интересы), но даже при малом объеме общения он удивлялся, что они друг в друге нашли, – или, скорее, как эти голубки еще не разругались в пух и прах. Такие пары всегда скандалят. Наверное, и Люся с Васей скандалили, Женька не знал. Но жили вместе вот уже семь лет, он на свадьбе присутствовал и даже снимал бесплатно, из родственных чувств. Хотя какие там чувства…

Люся была маленькая, кругленькая, похожая на кадушку, в каких закатывают огурцы. Волосы тускло-русого цвета, либо собранные в хвост, либо – в малопонятный узел на затылке. У Люси были пухлые руки, бледные серые глаза и желтоватая улыбка. Рядом с ней Вася смотрелся могучим шкафом. Ширина Васи равнялась его высоте, а высота доходила до двух метров. Портрет дополняли мощная челюсть, кустистые брови, могучая шея и ручищи орангутанга. Женька был абсолютно уверен, что по юности Вася отжимал мобилы у пацанов в подворотнях. Сейчас он окончательно заматерел, начал лысеть, но редеющие волосы тщательно на лысину зачесывал.

Люся и Вася жили неприхотливой, или, как говорила Женькина утонченная подруга Ольга, обывательской жизнью: смотрели свой «Аншлаг» и футбол по телевизору, ездили за грибочками по осени, пололи грядки на купленной дачке и ругались с соседями, которым не нравилось, что рукастый Вася вечно что-то в квартире чинит. Бывало, и пивка накатывали, под воблу и все тот же футбол, но о бытовом пьянстве речи не шло, это Женька точно знал – от матери. Хотя Марина Викторовна рассказывала, что Вася иногда перебирал пива с мужиками. Кажется. Женя все эти разговоры пропускал мимо ушей – его не интересовали ни сплетни, ни родственники. Он с ними общался на семейных торжествах вроде чьего-то дня рождения, под салатики и торт, и этого ему вполне хватало.

Хватало, чтобы понять, что это за люди и почему у него нет с ними ничего общего.

«Сноб ты, Ильясов, – сказал себе Женька, – как есть сноб». И пускай. Пусть он лучше будет снобом, чем перестанет читать нормальные книги и перейдет исключительно на газету «Спорт-Экспресс», как Вася, или на любовные романы в мягких обложках, как Люся. «А сейчас, дорогие радиослушатели, перед вами выступит группа «Шаурма» со своим новым хитом «Он так мяукал!»

Женька эту глупость старательно обходил – радио выключал, телевизор принципиально не смотрел, новости читал в Интернете – а эти ничего, смотрели, слушали и новости узнавали по сплетням в желтой прессе.

Как так жить? И сможет ли он вынести неделю всего этого? И не много ли трагизма, или в самый раз?..

Родственнички возвращались, уже без чемоданов, зато с посадочными талонами в руках.

– Ты где сидишь? – спросила у Женьки Люся.

– Место 15 А.