Ведьма подошла к одному из кристаллов, сунула руку в узкую щель под ним и вытащила оттуда каменную пластину, испещрённую символами общего языка.

«Мы виновны. Нам нет прощения», – гласила надпись.

– Это нацарапала Меллео, вы сейчас как раз перед ней стоите. Камень был вместе с ней в этом кристалле, но потом как-то выпал оттуда, – спокойно сообщила Гленда, после чего Микенор решил, что в святилище ему больше делать нечего.

Хьюдрику тоже было не по себе, но его очень сильно интересовало, с чего вдруг ведьмы решили поделиться своими тайнами с мужчинами, которые в принципе никак не могли повлиять на происходящее.

– Какова цена вашей откровенности? – прямо спросил он.

– Спокойствие и рассудительность, – сразу же ответила Гленда. – Я показала вам истинное назначение святилища для того, чтобы вы поняли, чем грозит нашему клану война с кьорвигами. Наша магия не для этого предназначена. А война вполне вероятна, потому что так складываются обстоятельства. Вчера Вея пыталась угрожать посланникам Эгдана тем, что отдаст остров Сеар кьорвигам, если он не будет очищен от тех, кто охотится на золотого дракона. Во-первых, король не станет это делать, потому что он безмерно алчен. Во-вторых, он отнял у Веи любимого мужчину. И в-третьих, он заплатил кьорвигам за безнопасность своих владений Душой богини. У Веи целых три причины гневаться, понимаешь? Вожди вольного народа не смогут сдержать данное ими Эгдану обещание, если Вея прикажет им уничтожить Сеаркату и Меллеорию. Проклятие кьорвигов выше любых обещаний. Они придут сюда убивать, а не просить или договариваться, а Верховная Мать поведёт против них весь наш клан, включая детей. Мы вновь используем божественную силу против вольного народа, а этого делать нельзя. Подвиг Меллео и наказание за него – это урок нам. Если даже Дочери Богини не способны усвоить этот урок…

– Краонгра будет в ярости, – понял Хьюдрик.

– Вероятнее всего, она уничтожит Сальсирию и погибнет здесь сама, – вздохнула ведьма. – Всё, что сейчас происходит – это последнее испытание для нашего мира. Последний шанс сохранить его. Плохой он или хороший… Не знаю, как ты, а я хочу жить, Хьюдрик Масс. В Аукеросте у меня две дочки, одной из которых двенадцать лет, а второй ещё и восемь не минуло. У Лейзы тоже есть дочь. У всех нас. Можешь представить в этих кристаллах маленьких девочек, агония которых длится столетиями? Я даже думать об этом не хочу, но от меня, как и от вас, ничего не зависит. Судьба Сальсирии теперь в руках акильфийской целительницы Веи, которая хочет вернуть Колехорта, попасть в Акильфадию, и очень сильно зла на старого, жадного короля.

– И мы, как и вы, должны сидеть, сложа руки, в ожидании своей участи, – подытожил Хью.

– Нет, – возразила Гленда. – Разум мужчин устроен не так, как у женщин. Я прошу вас обоих не горячиться, а обдумать всё, что вы сейчас услышали. Ведьмы будут подчиняться воле короля Эгдана, потому что так мы скрываем тот факт, что Душа золотого дракона покинула остров. Это нужно для безопасности Веи и Краонгры, а не для нас. Проблему я озвучила – вероятно, грядёт война. Начнёт эту войну Вея, если Лейзе не удастся вразумить девочку. В этом отношении мы все бессильны.

– Но?

– Но вы мужчины и опытные воины. Попробуйте придумать, как можно выполнить желания Веи Ког без её участия. Не действовать, а думать – об этом мы вас просим. Если будет хороший, надёжный план, все пятнадцать ведьм, которые здесь есть, пойдут за вами.

– За мужчинами? – недоверчиво уточнил старик.

– Когда речь идёт о спасении своих детей и целого мира, то как-то не до традиций клана, знаешь ли, – поморщилась Гленда.