– Здравствуй, Маш. А ты чего на дежурство пришла? У тебя разве по графику сутки?

– Здрасте, Борис Владимирович! Нет, у меня во вторник, я просто Вам помогать пришла. Вы меня сегодня ассистировать возьмёте?

– Конечно! Проходи, переодевайся.

Ира состроила недовольную гримасу, запахнула халатик плотнее и собралась выйти, но Борис её удержал:

– Ириш, может чайку?

– Да, я сейчас заварю! Я тут пирогов напекла. Угощайтесь! – сказала Маша, водрузив одну из сумок прямо на стол.

У Бориса потекли слюнки. Промелькнула бредовая смешная идея: «Вот бы соединить тело Ирки (сиськи, попу, ноги и лицо) с руками Машки, которые так плюшки пекут. Можно ещё мозги какие-нибудь вставить в Иркину голову. Клёвая тёлка получится». Доктор улыбнулся своей мысли, а девушки приняли его улыбку каждая на свой счёт.

После девяти хирурга вызвали в приёмный покой.

– Кривулина, сходи-ка в приёмку, пациента осмотри. Я минут через десять спущусь. (Хирургия находилась на третьем этаже, а приёмный покой на первом).

– Ага, уже бегу! – ответила Маша, бодро соскочив с дивана. Она аккуратно заложила закладкой книгу, которую читала, повесила на шею фонендоскоп, поправила круглые очки в пластмассовой оправе и с умным видом отправилась диагностировать.

Борис закурил, взял в руки Машину книгу. «Теория эволюции. Победа разума над животным началом» гласило название. Книга неизвестного автора не вызвала у него интереса, даже листать не стал. «Вот, блин, чудо заумное. Лучше бы «оперативную хирургию» почитала за четвёртый курс, вместо этой философской байды. Экзамен на носу» – подумал Борис. Затушив сигарету, он вышел из ординаторской.

В приёмном покое на жесткой узкой кушетке лежал очередной страждущий. Мальчишка тринадцати лет. Мария, присевшая рядом на кушетку на одну половину попы, с чувством, с толком, с расстановкой мяла живот бедняги. При этом она многозначительно щурилась, прикидывая в уме, что бы мог значить тот или иной симптом. Борис отстранил её, присел слева от мальчика и, перед тем, как начать осмотр, обратился к Маше:

– Ну, ваше мнение, коллега?

– Я сопоставила жалобы, анамнез, данные осмотра, пропальпировала живот, и мой диагноз: острый цистит! (прим: цистит – воспаление мочевого пузыря) – радостно сообщила Мария.

– Какой цистит!? – послышался возмущенный женский голос из-за спины Маши. Это мама мальчика вступила в диалог. – Был у меня цистит сто раз, он не так протекает.

– Женщина, выйдите в коридор, пожалуйста, – вежливо попросил Борис Владимирович.

Мама мальчика удалилась, а доктор стал расспрашивать пациента:

– Тебя как зовут?

– Саша Руденко.

– Покажи где у тебя болит? И расскажи с чего всё началось.

Ребёнок стал повествовать, стараясь не упустить ни одной детали. При этом Борис спокойно пропальпировал живот мальчика и вынес свой вердикт: острый аппендицит. Он позвонил по внутреннему телефону дежурным медсестрам в опер. блок и скомандовал: «Готовьте операционную. Через полчаса пацана возьмём» – приказал он.

– А ты Маш, с мамой побеседуй, проследи, чтоб согласие на операцию было подписано.

– Борис Владимирович, – разочарованно произнесла Кривуля, – как Вы аппендицит поставили? Не похоже же.

Борис сел на стул в смотровом кабинете, сам прикрыл дверь, чтоб дежурный врач приёмки не слышал их, и стал объяснять своей непутёвой помощнице:

– Маш, даже тётка далёкая от медицины, его мамаша, сообразила, что тут циститом и не пахнет. А ты чего растерялась? Ну понятно же, что у тринадцатилетнего мальчишки, циститу просто взяться неоткуда!

– Но он же на учащенное мочеиспускание жаловался. И температуру 39!

– А для цистита не характерна высокая температура. Максимум 37,5С. Просто отросток расположен забрюшинно, Маш. Ну учила же! Аппендикс лежит на мочевом пузыре, мочевой реагирует дизурией (прим: дизурия – расстройство мочеиспускания). У него положительный симптом Щёткина. Внимательнее надо живот смотреть! Вот «профукала» бы сейчас аппендицит, и что тогда? Поэтому повторяю в который раз: хорош читать свою ересь и в облаках летать, учись лучше! – сказал Борис и вышел из отделения.