В мозгу у Якова прояснилось. Он хотел продолжить думать (тем более, что умирать всё равно не получалось), но мысли его прервал шорох внизу. Он встал на колени и подполз к расщелине. Водопад, озерцо со скалистыми берегами и плато в окружении сталактитов и сталагмитов, на котором умерла Сара, были видны как на ладони, несмотря на кромешную тьму. Зрение у жителей было отменным, за века своей эволюции глаза их приобрели способность видеть в темноте чётко и детально. Он притаился, стараясь унять тяжёлую одышку и рвущийся наружу кашель. Внизу копошились крысы. Они добрались до этого места, с которого начинался долгий путь к выходу из подземелья. Яков присмотрелся. Их было не больше десятка. Но! Несколько из них были не такими: они стояли на задних лапах, будто люди. Их лапы были длинными и пропорциональными телу, которое оставалось толстым и бесформенным. Брюхо, однако, не выпирало вперёд, как у тех крыс, которые передвигались на всех четырёх конечностях, волоча пузо чуть ли не по земле. Яков потёр глаза и разглядел некоторые детали: морды этих, стоящих вертикально, крыс не имели вытянутой формы, а были округлыми, вроде человеческих голов. Их шерсть была довольно редкой в области лап, живота и морды, а на спинах густой, но с лысыми участками. С этим человекоподобным образом не вязались длинные хвосты. Они, извиваясь по земле, придавали монстрам ещё более зловещий вид, чем у тех крыс, которые не были прямоходящими. «Как же быстро они меняются», – подумал Яков, – «Что-то заставляет их приобретать новые формы, наверное, поломка в этих… Ну как их…» Он не смог вспомнить слова, которым назывался внутренний аппарат каждой частички, составляющей тело любого живого существа и передающийся по наследству от матери к детям. Школьный курс естествознания забылся, припомнил Яков лишь то, что учитель рассказывал о старейшинах-учёных, которые выяснили опытным путём, что в каждом теле есть составляющая, несущая память обо всех событиях рода, такое хранилище информации. И если на эту частичку повлиять и изменить её состав, то изменится и само тело. Вот оно менялось и у крыс. Под каким-то воздействием. Правда, кровожадность их лишь усиливалась. Снизу доносились рычащие звуки вперемежку с более сложными, отдалённо напоминающими невнятную речь. Монстры общались, видимо что-то обсуждая. Яков увидел, что пара тех, человекообразных крыс, двинулась в сторону от водопада, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу, при этом несколько раз одна из крыс наступила себе на хвост. Тут перед глазами у Якова поплыли разноцветные круги, и он потерял сознание.

Когда пришёл в себя, сначала решил, что всё-таки умер. Лежал неподвижно, пока не возникла потребность открыть глаза. Они быстро привыкли к полумраку пещеры, но перед этим уши Якова уловили знакомый шум водопада. Он здесь, никуда не делся, и он жив. Упрямый инстинкт самосохранения заявил о себе настойчивым желанием поесть. Повинуясь ему, Яков проглотил три оставшихся куска сушёного мяса и запил водой из фляги, которая закатилась под правое плечо, больно его сдавив. Тошнотворный ком в горле исчез. Он попытался встать, но не смог, ноги ниже колен пронзили тысячи мелких иголочек. Тогда он стал усиленно их растирать, закатав штанины. Минут через десять он смог шевелить пальцами, ещё через пять минут кое-как поднялся и тихонько подошёл к краю расщелины. Внизу не было крыс, они ушли. «Что я не бросился вниз со склона, прямо к ним?» – спросил он себя. Но раз не бросился, значит упустил возможность покончить с собой на пике отчаяния. А что теперь? «Пойду», – решил он.