– Откопаем и повезем, – решительно заявила Анастасия Павловна.

– Как это повезем? Кто повезет? Мы что ли повезем? – воскликнула Вера Сергеевна.

– А кто? – вытаращила глаза Тоська.

– Пусть её партийные её товарищи возят. У них на это целая Партия есть. Партийные деньги в миллионах. Мы тут причем? – высказалась самогонщица, – У нас денег на это нет. У нас возить её некому. Мы на гроб еле наскребли.

– Вспомнила! Партия! Где ты слыхала про такую Партию? Нет больше такой Партии. Распалось давно Партия. Сгинула КПСС, – напомнила бывшая учительница, – Надо внимательнее, голубушка, следить за политическими процессами в стране. Тогда бы не оставалось больше неоправданных иллюзий. Теперь это наше дело. Деревенское. К нам она по ночам приходит. Нам и решать проблему. Их она ни о чем не просит. Некого просить. Никого не осталось. Она нас терзает.

– Что же нам тогда делать? Как ей этого Ленина дать, гадине? – расстроилась самогонщица.

– Придется везти, итить твою макушку, – тяжело вздохнул Афанасий.

– Правильно. Откопаем и повезем, – поддержала его бывшая доярка.

– Здравствуйте, проснулся, – оценила выступление мужа расстроенная супруга, – Тебя только здесь не хватало. Вылез со своим предложениями. Ты подумал, о чем говоришь? Как ты её повезешь? Куда? Это тебе не дохлого кота зарыть в огороде.

– Откопать откопаем. Дело не хитрое. Кто вот гроб понесет, итить твою макушку? – словно соглашаясь, добавил старик, – До Москвы далеко…

– Я не поеду, – решительно заявила бывшая учительница, – Стану я там позориться на старости лет.

– И мы не поедем, – присоединилась Вера Сергеевна, – Это же расходы какие… На кого хозяйство оставить? Кто корову кормить будет? Мы и так сильно потратились.

– Я тоже не поеду, – сбавила обороты Анастасия Павловна, – Страшно оно как то в Москву ехать…. Далеко…

– Вот и образовали команду, итить твою макушку, – заключил дед, – Я гроб один не стащу.

– Куда это ты намылился, черт лохматый, на старости лет? Здравствуйте, – сделала вывод супруга, – Я тебе покажу, один гроб стащу. Даже думать не смей. Везти он собрался. Команду сколачивает. Ишь удумал, черт лохматый! Никакой Москвы. Это их дело, партийное. Мы свое сделали. Дома сиди. Дома дел много.

– И чего мы тут тогда обсуждали? – робко напомнила Элеонора Григорьевна.

Односельчане посмотрели с тоской друг на друга и едва не разрыдались от безысходности. Ленина то в деревню тоже привезти невозможно. Кто ж его выдаст?

– Неужели так и будем жить с приведением? – расстроилась Вера Сергеевна, – Страшно то как, а?

– Ты ее еще не видела. Страшно – не то слово, – протянула Анастасия Павловна, – Мурашки по коже вот такие бегают, – показала свои пухлые кулачки, – Еле с головой справилась. Так заболела – сил нет. Ужас.

– Хоть из дома беги, – присоединилась Элеонора Григорьевна, – Как вспомню, так вздрогну. Только куда мы сбежим? Было бы куда, давно бы сбежали. Обречены мы здесь на погибель. Остается одно: или мы в Москву к Ленину ее отвезем, или она нас здесь всех передушит.

– Мы тут с волками живем. И ничего. Привыкли. Чего нам Москва? Подумаешь, Москва! Чего там бояться? В Москве волков нет, – едва всхлипывая, тихо произнесла бывшая доярка, – Надежда достойна того, чтобы в Москве лежать. Если таких людей не в Москве хоронить, то для чего тогда революцию делали?

– И то верно, что с волками живем. Всю жизнь боялись. То одного, то другого. От каждого шороха вздрагивали. Жизнь уже кончилась, а мы все боимся, – вздохнула Элеонора Григорьевна и добавила после непродолжительной паузы, – Чего боимся? Будто от этого наша жизнь краше станет. Может в этом и есть промысел Божий.