Когда воин попытался привести ее в чувство, она сделала вид, что спит. Но стоило взять ее на руки, как проворно извернулась и рухнула на доски, громко застонав от сильного удара спиной. Девушка дралась, царапалась и кусалась каждый раз, как Рогнар прикасался к ней. Чтобы хоть как-то успокоить и поднять на второй этаж пришлось лишить девушку чувств, осторожно ударив рукоятью меча по затылку. Осмотреть воровку предстояло Хильде, которая удивительно четко исполняла все просьбы и, казалось, совсем не боялась вида крови. Хозяйская дочка взяла наверх один из своих нарядов для работы в поле – это были узкие мужские штаны и кожаная куртка. Таз с горячей водой вскоре отнес сам трактирщик. После всего вышеописанного молчаливый Виня принялся отдраивать пятна крови, чем занимался до сих пор.

Рогнар еще раз взглянул на руку и рывком сдернул перчатку, оголив покрасневшую и израненную кисть. На многих пальцах недоставало кусков кожи и не хватало мяса, а между безымянным пальцем и мизинцем на ладони находилась глубокая рана, в которую были набиты овальные семена, разбухшие от гноя и сукровицы.

Достав кинжал, воин подковырнул центральные семена и вытащил наружу, потом, громко ругаясь, вытряхнул оставшиеся. Открылась глубокая дыра, размером с небольшую монету. Стоило пошевелить пальцами, как внутри определялись оголенные сухожилия и мышцы. Рана не была сквозной: на тыльной стороне ладони ее закрывал тонкий слой уцелевшей кожи и жира.

– Виня, отвлекись ненадолго. Скажи мне, у вас на кухне есть семена белого солнечника?

Парень кивнул, оставил щетку и убежал в соседнее помещение. Он принес мутную банку и поставил на стол. Взглянув на руку воина, Виня вздрогнул и молча вернулся к прежнему занятию. Раздалось мягкое скрежетание щетки о деревянный пол. Крови уже практически нигде не было видно.

«Одно, два, три, четыре…» – мысленно считал Рогнар, погружая овальные семена себе в ладонь. Когда дошел до десяти, пошевелил пальцами и потянулся к перчатке.

– Вам бы к лекарю.

Хозяин был все таким же бледным. Его руки дрожали, а лоб блестел от пота. Воин надел перчатку, запустил пальцы в один из нагрудных карманов и вынул золотую монету, блеснувшую в тусклом свете масляной лампы. Закрутив сербник, кинул его хозяину, тот в растерянности махнул рукой. Монета со стуком ударилась о пол, повертелась и завалилась потертой стороной кверху.

– У лекаря я уже был, – вставая со скамьи, проговорил Рогнар. – Тебе плата за неудобство, хозяин, – указал он на монету. – Этого куда? – носком сапога он коснулся окровавленного разбойника, опустился на корточки и взвалил его на спину. Сова застонал громче обычного и стал бормотать что-то про золотого путника.

– Наверху есть комната, в которую я обычно никого не заселяю. Там крыша течет, да и щели в стенах слишком широки, – поднимая с пола монету и пробуя ее на зуб, сообщил хозяин. – Этому мерзавцу там самое место.

Деревянный пол трещал под ногами, словно вознамерился сообщить всему зданию о приходе воина. Поддерживая Сову правой рукой, Рогнар быстрым шагом пересек коридор и достиг соседствующей с кладовкой комнаты. Входная дверь мерзко заскрипела от того, что петли давно не смазывали. Внутри пол был присыпан песком, толстый слой пыли покрывал старую кровать, а широкая трещина пересекала окно, делая его немного шире и более кособоким, чем можно было ожидать. Это место и взаправду удручало. Под потолком разместилась огромная паутина, с россыпью высушенных мух и мотыльков. Несколько крупных крестовиков ждали добычу, усевшись в самом центре.

Воин пнул кровать, пытаясь сбить хотя бы немного пыли, и громко чихнул, когда она поднялась в воздух. Не желая задерживаться, он скинул Сову на постель и вышел в коридор, хлопнув дверью. Проводя ладонью по лицу, подумывал вернуться на первый этаж, но застыл около приоткрытой двери в спальню воровки. В коридор доносился плеск воды и легкий шепот: «