– Благословите, святой отец, – прошептала она со смертельной усталостью, которую ей даже не понадобилось играть. Ах, как славно было дать выход смятению и горю, державшим её в плену вот уже долгие месяцы, как славно было ощутить на темени сухощавую руку епископа и услышать, как он бормочет над её склонённым челом слова канонического благословения. Когда он смолк, Бланка порывисто схватила его руку и прижалась губами к епископскому перстню.

– Господь поможет вам, дитя, – растроганно проговорил де Рамболь, и Бланка поднялась с колен.

Тибо смотрел на них в полном молчании. Слава Богу, от потрясения он лишился языка.

– Так что я могу передать пэрам, ваше величество?

– Передайте, – Бланка отвела взгляд, голос её был ровным и отрешённым, – что до Пасхи король Людовик войдёт в Париж.

Покидая комнату, в которой происходила аудиенция, епископ Тулузский стал моложе лет на пять и выше не менее чем на дюйм. Когда дверь закрылась за ним, Бланка села в кресло и, подозвав чёрную гончую, забытую графом Шампанским, ласково погладила её между ушами.

– Тибо, не смотрите на меня так, – поморщилась она, когда граф наконец оторвал сверлящий взгляд от двери, за которой скрылся де Рамболь, и вперил его в королеву. – Мне начинает казаться, будто вы меня не одобряете, а это дурно, хоть мы сейчас и одни.

– Одобряю вас? – просвистел Тибо; его грудь тяжело вздымалась под кружевом сорочки, открытой в вырезе котты. – Мадам, вы только что сдались совету пэров!

– С чего вы взяли?

– С чего я взял?! А разве не это вы только что сказали этому напыщенному толстобрюхому болвану, который…

– Единственный напыщенный болван здесь – это вы, Тибо. И третью черту также приобретёте вскоре, если не будете осторожней с вином и элем. Сядьте.

Граф Шампанский посмотрел на неё с подозрением пса, которому только что дали по шее, а затем ласково позвали назад. Он явно не понимал. И это было хорошо, потому что если не понял он, то, быть может, не понял и де Рамболь – он был на удивление простодушен, этот маленький старичок. Потому Филипп Строптивый и прислал его, поскольку был совершенно уверен, что де Рамболю не достанет ни ума, ни ловкости сговориться с Бланкой за спинами пэров.

– Я получила только что весть от моих шпионов, – поглаживая гончую, проговорила Бланка. – Вместе с де Рамболем в Шампань прибыла сотня солдат графа Булонского. Они обложили Монлери и готовы к штурму по первому приказу.

– Что?! – Тибо, едва опустившийся в кресло напротив Бланки, резво вскочил. Его глаза полыхнули – гнев зверя, учуявшего на своей земле запах чужого самца. – Это невозможно, мои люди…

– Источник заслуживает доверия. Люди Строптивого в течение нескольких месяцев небольшими группами пробирались в Шампань под видом бродячих ремесленников и торговцев. Неизвестно, сколько их уже в Монлери, но, без сомнения, здесь есть кому открыть ворота. Аудиенция де Рамболя была последней попыткой уладить дело миром. Если бы я дала решительный и окончательный отказ, этой же ночью мы были бы взяты штурмом.

Тибо стиснул зубы. Длинные гибкие пальцы лютниста сплелись в чугунный кулак, могущий – Бланка видела это сама – сбить наземь годовалого телёнка.

– Я немедленно отдам приказ о срочной ревизии всех находящихся в городе войск. Чужаки будут немедленно опознаны, найдены и…

– И пойдут на штурм, потому что вы своей ревизией поднимите шум и докажете, что на деле я не собираюсь сдаваться. Сядьте же, Тибо! Кажется, я велела вам сесть и слушать.

Он бросил на неё свирепый взгляд, но молча сел. Гончая у ноги Бланки заскулила и заёрзала, но осталась сидеть у ног королевы.