– Если ты думаешь, что там прячется дух, почему не попросишь помощи у Атилы?

– Что ты! Если Атила узнает, что злой дух поселился в моей куче, молва об этом пойдет по всему поселению, и жена охотника Хохсиля перестанет наведываться ко мне и угощать своими лепешками… Ах, если бы ты знал, Лачил! – простонал Чиэксиль безысходно. – Какие у нее лепешки!

– Не убивайся, соседушка, – сказал Лачил, стараясь сохранять серьезное выражение лица. – Давай посмотрим, какой подлец посмел на твою кучу покуситься.

Вплотную подойдя к логову духа, охотник приложил нос к рукаву.

– Осторожней, Лачил! – заботливо предостерег его Чиэксиль, стоя поодаль с граблями наизготовку. – Если что… Так я его… Ты меня знаешь!

Не тратя на ответ ценный воздух, Лачил по плечо запустил руку в мусор. Из злоуханной пучины послышалось недовольное рычание.

– Что я говорил! – вспетушился Чиэксиль. – Тащи его!

Рывок – Лачил выдернул руку с чьей-то буйно брыкавшейся в ней ногой. Еще рывок – и на глазах у остолбеневшего Чиэксиля из кучи показалась и вторая, не менее человеческая нога.

– С тебя лепешка, – бросил ему Лачил и повлачился к яранге Забуль, волоча Юлу за ногу за собой, пока та силилась вырваться, словно пойманная щука.

Рука у Лачила была железная, охотничья. Юла быстро оставила попытки высвободиться. Созерцая ползущие мимо деревья и тордохи, она представляла себе, как Забуль и ее воспитанники упадут в обморок, лишь почуяв душок свежего оленьего помета, полусгнившей травы и объедков. Насчет запаха она была права: он добрался до ноздрей Забуль задолго до того, как охотник доставил Юлу в ярангу.

– Принимай, – сказал Лачил, отпуская ногу внучки.

Воспитанники Забуль окружили новоприбывшую, глазея на нее, точно на невиданного зверька.

– Как интересно, – с усмешкой сказала Забуль, скрестив руки на животе. – Лачил, детей нужно удобрять по-другому.

– Для этого я ее к тебе и привел, – развел руками Лачил.

– Что это она делает? – целительница указала взглядом на Юлу, которая так и осталась лежать, сосредоточенно жмурясь.

– Мертвой притворилась, – со вздохом ответил охотник. – Ты скоро к этому привыкнешь…

Когда Юла поняла, что Лачил ушел, то, не теряя времени, вскочила на ноги и дети отпрянули от нее. Она попятилась к выходу, скаля зубы и издавая все то же угрожающее «Гррррр…».

«Выход уже близко – пусть попробуют поймать меня!»

Не тут-то было. Юла вдалась спиной во что-то костлявое и подняла голову. По ее позвоночнику побежали мурашки. Забуль сурово смотрела на нее сверху вниз, уткнув жилистые кулаки в острые бока.

– Куда это ты собралась, маленькая грязнуля? – проскрипела она.

Вместо ответа Юла шмыгнула у нее под локтем, но колючие пальцы травницы намертво впились в ее злополучный шиворот.

– Ах ты негодница! – приговаривала Забуль, насилу протаскивая ее к центру яранги. – Все поселение только и говорит о том, как ты вчера опозорила своего старика! И за что духи послали такую невежу бедному Лачилу…

– Я здесь не останусь, старая карга! – окрысилась Юла. – А ну, пусссти! Да отпусти же!

– Дети, вот что происходит с девочками и мальчиками, если они никогда не умываются по утрам и не моют руки перед едой, – сказала Забуль поучительным тоном.

– Какой ужас! – громко прошептала девочка с твердой длинной косичкой, и остальные ученики осудительно зацокали языками.

– Эту неряху зовут Юла, и мы научим ее вести себя правильно.

– Еще чего! – взъерепенилась Юла.

– Матушка, да чему ж такую можно научить?.. – с сомнением прошепелявил Чижеле – ученик Забуль, носивший на шее веревочку со своим зубом.

Этот зуб он потерял в пылу недавнего сражения с Юлой. Причиной схватки стала лепешка, которой жена охотника Хохсиля угостила Чижеле за помощь по хозяйству. Лепешка была учуяна и выхвачена из его рук Юлой до того, как он успел узнать ее легендарный, непередаваемый вкус. Вкус, о котором говорило все поселение. Бой был неравным и подлым. Зуб, правда, был молочным и уже давно шатался, но мальчик решил не выбрасывать его, чтобы не забывать о своей обиде на Юлу и когда-нибудь отомстить ей.