– Понравился? О, я утону в блаженстве. А в каком же смысле, позволено ли, спросить?
– Вообще. Ну и в том самом тоже. И все, хватит с тебя на сегодня.
– Слушаю и повинуюсь! А где я найду Ваше величество?
– Ха! Вот уж вопрос достойный бога! Откуда же мне знать? Прочитай все это в своей книге жизни – будущее тебе открыто, а не мне. Ну, все – иди, чтоб не испортить впечатленье очередной какой-нибудь ужимкой.
Странник, прижав ладони к груди, наклонил голову и направился в редеющую тьму.
– Хе-ей! – неожиданно окликнула царица, – а зачем ты приходил-то? Чего, вообще, хотел?
– Ну, я просто… просто хотел еще раз посмотреть на древнюю и легендарную царицу.
– Наглец и хам, – миролюбиво ответила Нейтикерт, и, подтянув ноги и свернувшись калачиком, добавила, махнув рукой. – Все, все, вон исчезни с моих глаз!
«Вспомни и не забывай, что бы ни случилось, – думал вестник, перелезая через невысокую стену окружающую сад и пытаясь стряхнуть с левой ноги уцепившегося за нее стражника. – не забывай: ее уже давным-давно нет! Я вижу, куда тебя понесло! Не смей и думать! Но как, все, же она прекрасна, и что это, за сладкая боль разгорается в груди, и почему-то ноги не хотят уходить, будто налиты свинцом. И что же это тянет так меня обратно».
– Да отцепись ты. – в сердцах прошипел странник и стукнул свободной ногой стражника по голове.
В результате оба свалились со стены, но по разные ее стороны, одновременно вскрикнув: «Что б ты подох!»
«Промолчит, – подумал вестник о стражнике, – палок то не хочется».
«Промолчу, подумал стражник о вестнике, – что-то палок не охота».
Однако на этом ночные приключения еще не окончились.
Когда вестник спрыгнул с громадной финиковой пальмы, росшей у крепостной стены, то угодил прямехонько в сеть раскинутую внизу. С земли подскочили фигуры, держащие края сетки, и с радостными возгласами кинулись заворачивать добычу в сеть. В предрассветном сумраке куча тел свалилась наземь, с удовольствием барахтаясь в пыли, сквернословя и богохульствуя. После небольшой неразберихи мерзавца все же спеленали и принялись весело и добродушно пинать ногами, приговаривая:
– На, на, на! На хвост облезлого шакала! Ешь выкидыш чесоточного гамадрила! Получи кусок протухшего навоза!
– Ой! Ой, больно! Уй, больно, больно. – орал во все горло вестник.
– Хо-хо! Та це ж, оно еще не больно! Та вино, пока ще, почти щекотно. – ржали весельчаки.
– Да как же не больно, когда очень вино дюже, як ще, больно! – продолжал кричать вестник, но уже потише.
– Та ты подывысь, яко вино ще нижно! – проговорил кто-то с западно-ливийским акцентом.
– Не смейте меня бить ногами в морду! Я требую человеческого отношения!
– Ни, оце мы тэбэ ще не бьем! Це мы тэбэ тильки ще пугаемо.
Вестник продолжал верещать и причитать, однако голос его понемногу затихал и вскоре озадаченные ловцы вестника сообразили, что бессовестный гад гундосо воет уже за углом Белой Стены, а они завернули в сеть и отметелили своего товарища.
Э, нет! Двух товарищей.
Все были сильно озадачены и весьма разочарованными. Особенно, те двое, запутавшиеся в сетке.
Все это безобразие доносилось и до свернувшейся клубочком царицы. Отдельных фраз она, конечно же, не слышала, просто в предрассветной тишине из-за громадных стен древней крепости доносился какой-то шум и вопли, усердно издаваемые вестником, но царица догадалась, что к чему.
– Шут. – прошептала она не открывая глаз и улыбнувшись добавила. – Вот ведь шут бобовый.
Глава третья. Мудрости кусочек
Тем временем нахал удирая от стражников налетел со всего брыку на своего онагра, и пробормотав, – вот это очень кстати! вскочил на животное и понесся скоростным аллюром прочь от Меннефер, справедливо полагая, что тяжеловесная машина репрессий будет ловить его только в столице, ну и еще в Иунну. И посему на восходе оказался он в славном городе Кхеме – городе удара молнии. Вестник полюбовался храмом Гора, в который его так и подмывало заглянуть и засвидетельствовать почтение святыням и всей святой братии, но вместо этих богоугодных дел он направился куда-то в заросли тростников густо облепивших реку.