– Ну. – требовательно сказала она.

Вестник поднял её, и Имтес прыгнула ему на руки, обхватив за шею.

– Неси. – приказала она глядя в глаза. – Неси меня на ложе. Цариц ведь носят на руках? Вот и носи.

– Ты уже царица?

– Практически – что да.

Вестник поднёс очаровательную блондинку к ложу и осторожно выгрузил. Имтес перевернулась с боку на бок, свободно, как на пляже разлеглась, подперев голову рукой, почти как Нейтикерт, и пристально уставилась на вестника своими голубыми топазами, толи с насмешкой, толи с торжеством.

– А помнишь, дорогой, что совсем недавно, мы вот так сидели, но с точностью до наоборот. Ты лежал, а я над тобой сидела, как ты сейчас, и ты крайне удивился, что пред тобой твоя жена. – Имтес засмеялась. – Мне уговаривать тебя еще пришлось, а ты брыкался, отнекивался, упирался. Рожками бодался, копытцами лягался, отмахивался хвостиком, а я, все-таки, уделала, тебя. Ха-ха, если бы ты знал, какой разговор предшествовал сей драме!

– Да, ты достойный противник.

– А, признаешь мои достоинства.

– Конечно! У тебя всего в избытке.

– Сейчас получишь. – Имтес не отводила сияющего взгляда.

– За что же?

– За правду.

– За это стоит. За это можно и убить.

Вестник вдруг обнаружил, что, в общем-то, даже рад видеть свою липовую и стервозную супругу. И взгляд её драгоценных глаз, уставленных в упор, по-прежнему приносит наслажденье, вызывая восхитительную изморось внутри организма. Имтес не отрываясь смотрела, словно решила окончательно загипнотизировать.

– Это так. – неожиданно сказала она.

– О чём, мой белоснежный лотос?

– О своих достоинствах. Их у меня значительно больше, чем у царицы.

– Почему к такому выводу пришёл лунный лучик? Вопрос ведь спорный.

– Потому, что у неё существенный есть недостаток, все достоинства на нет сводящий.

– О, царица наша, это вообще хитросплетенье, всевозможное соединенье всеневозможного.

– Да, – согласилась Имтес, – это так и есть! С одним лишь исключеньем – она была.

– Что?

– У неё есть огромный недостаток, который ты, до сих пор, похоже, так и не заметил.

– Похоже, ты мне его сейчас укажешь

– Обязательно!

– Ну, назови мне этот недостаток. У нее их масса, но какой самый самый?

– Ха-ха! Она великих достоинств дева, отрицать просто невозможно, но самый крупный ее недостаток – она мертва! И это очень преогромный недостаток, особенно по сравнению со мной.

Имтес закинула руки за голову и с наслажденьем потянулась.

– Живой быть хорошо. – сообщила она. – И на нынешний исторический момент (как ты любишь выражаться), именно я живая.

– А что ж тебя тогда так мертвая царица волнует.

Имтес вновь уставила взгляд на вестника.

– Меня? Да, Осирис с тобою! Меня она волнует? Она тебя волнует! Я же вижу. А тебе надо понять, что есть вещи, что необратимы и надо просто принимать, их так, как есть. Всё! Всё, Джедсегер – её уже не будет и лучше изгнать этот образ из сердца и посмотреть на то, что перед тобою, а не тосковать о том, что ушло во мрак. Я вижу, что она тебя всё ещё держит, и я тебя давно предупреждала, что б от неё держался ты по-дальше, иначе заберет она тебя с собой в могилу. Она ж так просто, одна, уйти не сможет, ей надо за собою утянуть народа кучу. Я ведь вижу, все прекрасно вижу, что и сейчас, она тебя зовет к себе, и, уж поверь, не потому, что ты ей очень нужен, а потому, что сущность такова её – все забрать, туда во мрак, потому что здесь, в царстве света, дать ничего она не может кроме крови, боли, разрушенья и страданья, и, самое смешное, что ты и сам все это знаешь, возможно, лучше, чем и я, ведь все это время с ней якшался, но никак не можешь сбросить её черного и мрачного очарованья. Я признаю, что оно у нее есть, но не стоит ли пересмотреть свое мировозренье?