– Э-э, брат, да ты совсем на чужбине замотался – завтра выходной! Впрочем, и вправду пора дать людям отдохнуть.

Выйдя на темную улицу, собутыльники потянулись, вдохнули полной грудью и вестник предложил, прижимая к груди кувшин с пивом:

– А давай-ка грянем, нашу, египетскую народную, про удальца Уну.

Они обнялись и слегка пошатываясь, двинулись вниз по улице, а в ночное небо, укрывающее Дом души Птаха взлетела старинная боевая песня:

(текст стихов подлинный)

Великий Храм, мощный Бык Черной Земли, Высокие Врата, повелитель Двух Земель Гор, сын Ра, в каменной неподвижности сидела на троне из черного гренадила, поставленного на алебастровый ступенчатый постамент.

(Это не тот алебастр, что ныне, через пять тысячь лет, используется для ремонта, а абсолютно другой материал. Это полупрозрачный кальцит телесного цвета и смотрится он, как драгоценный камень. Владыки Египта, дарили своим лучшим слугам глыбу кальцита на саркофаг).

С последним лучом красного диска Атума, ушедшего на запад в пучины Дуата, и темнотой, пришедшей из восточной пустыни, закончились многочисленные обязанности владыки Черной Земли.

Уже приняли у владыки царские регалии – многохвостую плеть и изогнутый, полосатый жезл. Уже хранитель царских сандалий, склонившись в три погибели, с превеликой осторожностью снял с длинных и узких ступней золотые сандалии и удостоился великой чести поцеловать тронный постамент перед изящными ножками живого бога. Уже вышли из зала, пятясь, согнувшись в поясе, и прижав руки к груди, все присутствующие. Повинуясь легкому движению, исчезли и веероносцы.

Владыка осталась одна в огромном зале по-прежнему каменно неподвижная с руками, прижатыми крест-накрест, к груди.

Снаружи донеслись звуки торжественного песнопения – начался первый, из двенадцати, час ночи, и в храмах жрецы возносили молитвы Ра, плывущему на золотой барке по водам Нижнего Мира и сражающемуся с подземными чудовищами.

Гор, сын Ра некоторое время еще сидела неподвижно, затем показала пустому залу язык.

– Ме.

Сын Ра исчез. Вслед за своим отцом скрывшимся за западным горизонтом. До следующего его появленья в образе Хепри. Но, это будет завтра, а сейчас юная черноглазая и черноволосая девушка, со свеженьким, как утренняя зорька, скуластеньким лицом, легко сбежала с алебастрового постамента, шлепая золотыми сандалями по синим фаянсовым плиткам с золотыми звездами на них, легко, невесомо и беззвучно пронеслась по громадному залу, словно веселое привидение, сияя белоснежным платьем по которому пробегали искры от вплетенных золотых нитей.

(Никакой авторской фантазии – именно золотые нити вплетали царские платья).

Чудовищные звероголовые существа безмолвно взирали на нее со стен тронного зала. Трепещущий свет от редких светильников перемешивал свет и тьму, бросая блики на гигантских монстров, придавая, им видимость движения. Чудовища ожили с первым часом ночи, шевелили руками, переступали ногами, моргали глазами, и их потусторонняя жизнь вот-вот должна была прорваться в мир сущий. Но, бегущую девушку, в сияющем золотыми искрами платье, не беспокоили оживающие монстры. Она их совершенно не боялась, по той причине, что они были частью ее жизни, и, более того, она сама относила себя к их числу и иногда на бегу касалась кончиками пальцев их каменного мира. Вот, приподняв пальцами платье, взлетела она по широкой лестнице на следующий этаж огромного дворца, отстроенного еще Царем Скорпионов, на месте древней крепости.