Мы вместе учились на юрфаке: Томка Вишневская, Олег Комаров и я. Они как-то быстро, еще на первом курсе нашли друг друга, а потом просто молились на меня. Я же киевлянка, у родителей трехкомнатная на Оболони, и возможности для маневра всегда находились. В общежитии не очень-то налюбишься, поэтому мы все устраивали так, чтобы эта парочка могла хотя бы на несколько часов попользоваться моей квартирой. На каком-то этапе их там застукал мой отец, после чего Олег с Томкой стали друзьями нашей семьи. После второго курса они поженились и прожили у нас пару месяцев, пока им не удалось снять приличное жилье по соседству.

В Киев семью Комаровых как-то не тянуло. Поэтому, получив дипломы, они перебрались в Подольск, где благодаря связям свекра, то есть отца Олега, Томка попала в прокуратуру и по сей день работала там следователем. Олег же развернул бурную деятельность, в результате открыл частную нотариальную контору, которая обслуживала не только Подольск, но и окрестные села. Клиенты заглядывали к нотариусу Комарову из соседних районов, даже из Хмельницкого. Жили они неплохо: построились, отселились от родителей, а Томка, которая в университете еще держалась, начала активно рожать, подарив мужу двух мальчиков и девочку, мою крестницу. Томку на курсе дразнили «квочкой», и теперь она вполне соответствовала своему прозвищу: стала кругленькой, очень домашней и по-провинциальному спокойной. Отчасти это объяснялось тем, что следователь подольской прокуратуры на службе получал на порядок меньше стрессов, чем рядовой киевский следак. А главное: вне службы Томка дурного в голову не брала. Мне и на службе этого добра хватает – так она говорила.

С Томкой и Олегом будет спокойно. Я завидовала обоим. Потому и поехала в эту провинциальную глушь, которую все еще по инерции называют «краса Украины – Подолье», а не в какие-нибудь там Эмираты. Хотя финансы позволяли.

Нигде не задерживаясь, я пересекла Житомирскую и Винницкую области и, уже приближаясь к целительному для моих расшатанных нервов и нестабильной психики Подольску, набрала на мобильном номер Тамары. Абонент, сообщили мне, не может принять звонок. В принципе ничего удивительного, да только где же ты, кума? Повторила попытку, потом еще раз. Результат тот же, и я спрятала телефон. Так или иначе, а Тамара или на работе, или дома. Других маршрутов у нее просто нет.

Миновав указатель с надписью «Вас приветствует Подольск», я проехала мимо обшарпанной автостанции и повернула направо – на покрытую щербатым асфальтом дорогу, которая вела к центру городка. На пятачке центральной площади, на которой еще торчал неприкаянный Ленин с кепкой в руке, расположились все местные органы власти: мэрия, прокуратура, суд, чуть подальше – милиция, а за ней – одноэтажное здание военкомата.

Знакомую «плюсовскую» пэтээску я обнаружила неподалеку от памятника, прямо напротив прокуратуры. Площадь со всех сторон плотно обсели и все остальные замеченные мною сегодня авто и бусики телевизионщиков. Между ними толпился народ, и казалось, что здесь собрался если и не весь Подольск, то минимум половина его населения.

Кое-как припарковавшись, я вышла из машины и, переложив на всякий случай адвокатское удостоверение из сумочки в карман джинсов, двинулась прямо через площадь в эпицентр пока что неизвестных мне событий. На меня не обращали внимания, и, о чем гомонила толпа, я тоже не особо вслушивалась. Протолкавшись поближе, я прищурилась, чтобы яркое солнце не так слепило глаза, – и внезапно испытала настоящий шок.

Тихая, домашняя, всегда спокойная и уверенная в себе Тамара Комарова, следователь подольской прокуратуры и моя кума, с выражением нескрываемого раздражения на лице говорила, обращаясь сразу к нескольким нацеленным на нее микрофонам. Умудряясь при этом не смотреть в хищные объективы множества телекамер.