Осмотрев комнату, зорким взглядом снайпера, Андрей Игоревич обратился к старику.

– Так значит, один ты живешь, отец? – с позволения деда Егора закурил и продолжил капитан, – Ни жены, ни детей, ни родных?

Старик относивший посуду на кухню, в то время, когда майор сидя на Даниловом диване принялся рассматривать его сокровенные виниловые записи 1980-1990-х годов, спрятавшись от дыма сигареты, а дед Егор погрустнел.

– Сына уже пятнадцать лет как нету. Пришел он с Чечни больной на всю голову. Контуженый. Бывало, ночью соскочит с кровати, хватает Данилку, внучка моего, еще совсем ребенка, малым когда тот еще был, и в окно кидается. Два раза так бегал от духов, как он сам мне говорил. Потом мы с ним рамы вставляли, по весне получается, это было тогда. Невестка моя не выдержала, собралась и уехала на запад, вроде бы замуж вышла, не помню. Еще до бомб было. А Данилка на мне да бабке остался, от Коли вообще практически никакого воспитания и заботы парень не видел. Бил его часто. Благо еще парнишка смышленый да уж слишком умный, в меня видать пошел, – усаживаясь за чисто убранный стол, дед Егор, заливаясь гордостью за внука, продолжил, – Ему же всего десяток годков было, когда отца его схоронили, а тот спился в усмерть из-за нервов. Да и старуха моя тоже уже почти три года, как померла. Так что, вдвоем мы остались с Данилой. Он сейчас на солонцах, охотится.

– Уж не на Седую ли Сопку пошел? – заискивая, спросил любитель послушать рассказы простых людей Андрей Игоревич, облокотившись на руку, внимательно смотря на старика.

– Да, какое там, – вытряхивая прогоревший пепел и вычищая трубку, а затем набивая ее свежим самосадом, отмахнулся дед Егор, – Я ему строго настрого наказал в грязный лес не ходить, за белые бурятские ленты он у меня не заходит. Шаманы же там весь лес считают святым местом, вот и обвязали все окрестности лентами, так сказать, пометили все сорок квадратных километров по кругу. Видимо забросили туда что-то, от чего аж весь сосняк побелел иглами, а дальше седого леса вообще страшно заходить.

– Старого Хозяина видел, а отец? – развешивая уши, падкий на деревенские байки допытывался Андрей Игоревич.

– Видел один раз, да рассказывать не буду, у мужиков в селе соседнем спросите, – уже пыхтя трубкой, отуманенный дымом произнес дед Егор, – Это еще благо – нынче снега в тайге много будет. Спать Хозяину в теплой берлоге. Уж небось, нагулял да поднабрал жирку за весну да лето. Может, Данилка в этот раз углядит где его.

– А когда, говоришь, он придет? – неожиданно сменив тему, успев вернуться за стол и похлебать крепкого черного чаю, спросил Сергей Олегович.

– Он не раньше завтрашнего дня явится. Сынки, если вы к нему пришли, тогда оставайтесь. Кровати есть, переночуете. Куда вам идти то сейчас, да по снегу в буран? В Большей Город, и то вас с вашим мундиром туда вряд ли пустят.

– Отец, ты случаем не в разведке в Афганистане служил? – улыбнулся Андрей Игоревич, поглядывая добрым взглядом на старика.

– Да какое там! Под Кандагаром по ущельям прыгал, ну, да хватит с меня. Ладно мужики, заболтался я чего-то. Скажите лучше, сынки, зачем к старику пожаловали?

– Не можем пока сказать, батя. Найдем – расскажем, не найдем, ну извиняй тогда, – ответил майор и продолжил, – У тебя, батя, подпол или погреб под картошку имеется?

– Так вон он, справа от тебя, сынок. Ковер откинь и крышка будет, сразу увидишь. Так вам, может, картошки набрать, сынки?

– Поздняков, неси инструменты! – не обращая внимания на вопрос старика, открыв крышку подполья и спустившись по широкой лестнице, из-под пола скомандовал Сергей Олегович, и начав расчищать земляной пол от усыпанного картофеля, продолжил, – Батя, а ты завалинку в доме менял? Ремонт там основательный, полы стелил или что-то такое?