Спустя полчаса Костырев оторвался от чтения и осторожно закрыл тетрадь. По крайней мере, теперь он понимал, что погибший подросток отнюдь не был самородком. Своим образованием и устремлениями он должен был скорей всего не семье и не школе, а своему дяде – Никите Лужину. Олег захватил тетрадь и прошел в гостиную.

 Сергей читал газету, Вика дремала, положив голову ему на колени. Лазарев был в очках, но как только в комнате появился Олег, проворно убрал их в карман рубашки, словно стеснительный пятиклассник. Олег сел в кресло рядом с ним и произнес вполголоса:

– Сергей, я нашел кое-что любопытное и хотел бы взять это на время.

– Бери, если нужно,– так же полушепотом ответил Лазарев.

– Но я не нашел дневниковых записей Ивана, а они, судя по всему, должны быть.

– Значит, у него не было дневника,– покачал головой собеседник.– Он все время что-то записывал, но никаких тетрадей от нас не прятал.

– Может быть, ты просто не знаешь о них,– сказал Олег.

– Олег, он ничего не скрывал от нас…

– Это правда, Олег,– Вика приоткрыла глаза.– Ему нечего было скрывать. Это правда, Олег,– повторила она.

– Да, возможно, я ошибаюсь,– кивнул Костырев. Он встал и снова подошел к окну.

 Двор был залит солнцем, но лежавший на земле снег не таял. Время уже подошло к пяти часам вечера.

– Не знаю, как вы,– неожиданно произнес Лазарев.– А я иду греть чайник! Олег, ты от супа не откажешься?

– Откажусь,– отозвался Костырев.

– А я, пожалуй, и супца похлебаю!– С этими слова Лазарев встал с дивана и ушел на кухню.

– Это ваша квартира?– Спустя полминуты спросил Вику Костырев.– Вернее сказать, эта квартира – ваша личная собственность?

– О чем вы говорите, Олег?– В голосе Вики безразличие вновь сменилось каким-то осознанным чувством.

– Вика, расскажите мне о своем сыне. Сергей проводил с ним намного меньше времени, чем вы. Я думаю, что вы утаиваете какую-то часть правды.

– Олег, прекратишь ты, наконец?!– Уже с вполне осязаемым негодованием спросила его Лазарева.

 Олег улыбнулся и посмотрел на нее через плечо:

– Хорошо, тогда расскажите мне о брате. Я познакомился с его записями. Честно говоря, не знаю, что и думать. Он не страдает нервными расстройствами?

– Олег, это уже не смешно!– Почти выкрикнула женщина.

– Простите меня, Вика. Меньше всего мне хочется причинять вам боль,– Олег отвернулся от окна. Лазарева сидела на диване. Ее лицо порозовело, а на щеках и вовсе пылал румянец.– Но я уверен в том, что среди людей окружавших Ивана есть человек, который знал о нем если не все, то многое. И скорей всего это именно ваш брат… Вы ведь тоже читали его записи, и записи сына. Я должен встретиться с Никитой. Думаю, нам есть о чем поговорить…

– Знаете, Олег,– перебила его собеседница.– После сегодняшней встречи я неожиданно поняла, что даже сейчас после всего. Понимаете, после всего!.. Мне за своего ребенка придется бороться!..

– Очень хорошо,– улыбнулся Олег.– Давайте, сделаем это вместе.

– Не понимаю,– прошептала его собеседница, она оживала прямо на глазах.– Не понимаю, к чему все это?! К чему ваши скользкие слова и полунамеки? Почему бы вам не оставить нас в покое?..

 На кухне свистнул чайник. Спустя несколько минут Лазарев замер возле двери гостиной с подносом в руках. Из комнаты доносились возбужденные голоса Вики и Костырева. На этот раз они спорили. И на этот раз Сергей вернулся на кухню. Он сидел за кухонным столом, отхлебывал из чашки горячий чай и что-то нашептывал, словно молился.

– Олег Дмитриевич?!– Окликнул Костырева высокий темноволосый мужчина. В руке он держал собачий поводок. Возле его ног беспрерывно крутилось волосатое, пучеглазое создание, которое и собакой назвать было трудно.