– Дядя Нодар, а разбитое сердце лечит этот чай?

– Адам, сынок…

Услышав его «А разбитое сердце лечит этот чай?», из моих рук выскользнул фарфоровый поднос и разбился об каменную плитку, разлетевшись в разные стороны.

– Я… соберу… Растерявшись, я принялась собирать осколки.

– Дочка, осторожнее, не трогай. Далва! Скорее сюда, тут нужно собрать осколки.

– Вы можете пораниться… – Сказал он, смотря на неё.

Я выбежала из гостиной, поднявшись в свою комнату. Слезы накрыли меня волной. Боже, я опозорилась перед ним, теперь он, наверное, думает, что я неуклюжая! И сквозь слезы, вспомнив его «Вы можете пораниться», я улыбнулась.

– Далва, я хочу побыть одна.

– Дорогая, ну пожалуйста, я принесла мандарины из сада.

– Хорошо, тогда входи.

Далва вошла в комнату, поставив на тумбу вазочку с мандаринами, и присела рядом со мной.

– Ну и чего лицо такое заплаканное? Влюбилась? А парень-то, и в правду, красивый…

– Далва… – Смущенно посмотрев на Далву, ответила я.

– Его покойный отец был очень близким другом господина Нодара. Помнишь, господин Нодар как-то улетал на три месяца по работе?

– Да, помню.

– Он улетал в Катар помочь его отцу в делах холдинга, возможно, у них есть какие-то общие дела, не знаю точно. Но что я знаю точно, он летал именно к его отцу. Имерети – это их фамилия.

– «Алифнет Имерети». Звучит неплохо.

– Время покажет, дочка, кто твоя судьба. Если вам суждено быть вместе, то вы еще встретитесь. Господь будет сводить вас постоянно, если вам суждено быть вместе.

– У него в сердце другая… Посмотрев грустным взглядом на Далву, я.

– Кто тебе это сказал?

– Тут и не нужно, чтобы кто-то мне что-то говорил, мне и самой всё понятно стало после того вопроса, который он задал Отцу.

– И какой вопрос он ему задал?

– Про чай… А разбитое сердце лечит этот чай?

Далва посмотрела на меня и крепко обняла.

– Не печалься, дорогая, ты еще молода, у тебя будет много женихов.

– Далва, но я не хочу, чтобы у меня их было много. Мне нужен один человек раз и навсегда.

– Столько семей к нам приходило в дом с сыновьями, и ни на одного ты так не засматривалась. Алифнет, ну ты даешь.

– Далва, я чувствую, что это мой человек. У меня сердце никогда так не билось, даже когда я думаю о нем, сердце сильнее начинает биться.

– Ложись спать давай, сердце у неё бьется.

– И тебе спокойной ночи, Далва!

Вернувшись в реальность от воспоминаний, набрав воды в храме, я отправилась домой.

Ехав по дороге в Холдинг, я вспоминал момент таинства покаяния, у меня на глазах наворачивались слезы.

«Я не заслуживаю прощенья», – произнес я вслух, ударив по рулевому колесу. «Успокойся, Адам, всё прошло, это теперь в прошлом». От наплыва злости меня отвлек звонок.

Взглянув на экран, я увидел, что мне звонит «Айла».

– Да, сестра, я слушаю.

– Адам, где ты? Ты на работе?

– Я еду туда.

– А в церкви ты был?

– Был…

– Адам, как я рада, слава Богу! Хорошо, брат, тут еще приехал друг отца, что мне делать?

– Кто он? Что за друг?

– Азариас, он из Катара, помнишь его?

– Да, помню… Конечно, впустите их, скажи ребятам, что для них я приготовил дом на соседнем участке.

– Зачем он приехал? – тревожно спросила она.

– Я забыл предупредить тебя. Он приехал, чтобы помочь мне с делами холдинга.

– Хорошо…

– До вечера, не грусти, можешь выйти прогуляться в городе.

– Хорошо, пока.

– До вечера, Айла, береги себя, ты самое дорогое, то, что осталось от родителей у меня.

– До вечера…

Алифнет, зайдя в дом, глубоко вздохнула, да снова перед её глазами та же самая картина: отец уезжает на работу, а Далва идет к ней навстречу. Разув обувь, девушка проводила отца, пожелав ему удачи, и передала воду гувернантке, хотя и считала она её не гувернанткой, она стала для неё почти как мать…