Том не мог сконцентрироваться, его то и дело мотало из стороны в сторону вместе с каютой. Чтобы не свалится, он держался за поручни кровати. Хлам на столе угрожающе ерзал взад-вперед.

– Блин! – чертыхнулся Том

Рывком встал с постели, балансируя, чтобы не упасть. Убрал лишнее со стола, сложил просто на пол, проверил крепление компьютера. Каюта ушла из-под ног, доли секунды ощущалось свободное падение.

– Чтоб тебя! К херам! – в сердцах произнес.

Потом достал из шухляды стола пачку сигарет, взял одну, засунул себе в рот. Не то чтобы он боялся, в «Жужаке» был уверен, но все же дискомфорт и раздражение испытывал. Не любил попадать в шторм, а этот как раз был особо жестким и затяжным. Циклон, в который они угодили, не предвещал ничего хорошего. Своим огромным и неспокойным облачным месивом, простирался, как минимум, на тысячу километров вперед.

 Том вышел из каюты и направился к двигателю, огромному монолиту с паровыми цилиндрами-котлами, с понижающими и повышающими редукторами и турбинами. С валами отбора мощности, идущими к винтам, удерживающим судно в воздухе. Еще ниже, под сланью, располагалось огненное сердце: реактор, питающийся сборками урановых таблеток, и распределительный гидроцилиндр, направляющий пар в турбину генератора. Все это крутилось, урчало, стучало, скрипело и стонало, вибрировало и дрожало, звучало вокруг, сливаясь в грандиозную симфонию индустриального оркестра.

 В этом помещении Том был богом: знал каждую деталь, болтики и гаечки, досконально понимал, что и зачем, как все устроено, буквально чувствовал состояние и эффективность вверенного ему оборудования.

 Том попал в рабство, будучи ребенком лет восьми. Однажды торговый караван, на одном из судов которого служил механиком его отец, подвергся нападению целой эскадрильи корсаров. В результате скоротечного боя бандиты разбили в пух и прах перехватчиков штатной охраны. А часть наемников, охранявших караван, и вовсе бежали, оставив вверенных им подопечных на произвол судьбы. Пираты захватили торговые суда, а экипажи взяли плен. К сожалению, в тот злополучный рейс, отец взял с собой маленького Тома.  Пираты особо не церемонились, строптивых в числе которых был и его отец, бандиты просто выбросили за борт, а смирившихся продали в рабство контрабандистам.

Контрабандисты Тома определили в подмастерья в машинном отделении старой, дряхлой посудины «Подсолнух», где всем заведовал и правил главный механик Гекс. Поначалу было сложно. Не по возрасту тяжелая работа по четырнадцать часов в день, систематическое недоедание и недосыпание, частые побои экипажа за мелкие просчеты. Это все почти доконало малыша. Однажды он сильно заболел и не выполз на работу из своего маленького логова под сепаратором, скромной норы в машинном отделении, отведенной ему жестокими хозяевами для отдыха. Том настолько ослабел, что просто не мог пошевелиться. Он горел от жара, его бил озноб, пребывал в полузабытьи. Там почти без сознания его нашел моторист. Но вместо помощи, он разгневался, начал избивать малыша в злобе за то, что теперь ему придётся выполнять возложенные на Тома обязанности. К счастью, это заметил механик Гекс. Старик сжалился над мальчиком, пинками прогнал моториста. Забрал мальца к себе в каюту и выходил. Договорился с капитаном, взяв раба в аренду, и за свои деньги поставил мальчика на ноги.

С тех пор жизнь у Тома постепенно наладилась. Гекс прикипел к мальчику, полюбил, стал относиться, как к своему сыну, а со временем и Том в ответ полюбил старика. Механик не давал Тома никому в обиду, рьяно защищал приемного сына, вложил всю свою одинокую черствую мужскую душу контрабандиста, которая внезапно оттаяла и наполнилась любовью к приемышу-мальчишке. Научил его тому, что знал сам, а знал Гекс весьма не мало, потому как был потомственным превосходным механиком.