И тут она двинулась к моему байку.

– Ледыш, Данилова будет агриться… – напомнил Минотавр.

Я поднял руку, останавливая его.

– Что она задумала?

– Кто? – начал оглядываться он и, заметив девушку, присвистнул. – Та белоснежка? Кек! Интересно, где она оставила своих гномов?

– В Москве, не иначе, – ответил я.

– Вот бы и флексила там!

Я двинулся обратно, продираясь через поток студентов, потому что незнакомка сняла рюкзачок и присела перед моим конём. Ясно, что ничего хорошего ждать не приходилось. Мы с Минотавром медленно продвигались через толпу, и я не отрывал взгляда от подрагивающих плеч столичной фифы.

– Что здесь-то забыла? – озвучил мой вопрос Минотавр.

Наконец, у нас появилась возможность узнать это. Вынырнув из потока студентов, мы застыли за спиной девушки.

– Что, по-твоему, ты делаешь? – холодно спросил я.

Она вздрогнула, но не подскочила, не начала юлить и изворачиваться. Лишь сильнее выпрямила спину и продолжила своё дело.

Я дёрнул уголком рта – наглая. И, сделав ещё шаг, положил ладонь ей на плечо. Пальцы чуть провалились, смяв ткань. Девушка оказалась более хрупкой, чем показалось поначалу. Совсем худышка! Но она взбрыкнула, сбрасывая мою руку, и вернулась к байку.

Я перевёл на него взгляд и на миг потерял дар речи. Тонкими изящными пальцами незнакомка удерживала пузатый баллончик краски и, потряхивая его, уверенными движениями наносила рисунок на бак моего мотоцикла. У ног девушки стояло ещё три баллончика.

– Она харасит твой байк! – возмутился Минотавр и бросился вперёд, чтобы отпихнуть девушку, но я удержал друга.

Она поднялась сама. Секунду постояла, будто любуясь своим произведением, и лишь затем повернулась к нам.

– Ну вот, готово.

Голос её был негромким, но при этом звенел от злости, будто погремушка на конце хвоста гремучей змеи. Я перевёл взгляд на аэрографию. Видно, что девушка не в первый раз взяла баллончики. Не профи, но вполне может зарабатывать. Вот только на моём байке она изобразила рогатую морду.

– Сотри это, – процедил я. – Немедленно!

– И не подумаю, – подхватывая рюкзачок, фыркнула она. – Пусть люди знают, с кем имеют дело!

Оно того стоило!

Или нет?

Полюбоваться на охреневшую физиономию чудака с кольцом в носу и запомнить ледяную застывшую маску на лице брюнета стоило штуки баксов, которую я выложила за эту толстовку?

Когда я отказалась стереть аэрографию с бака (как он себе это представляет?!), этот смазливый козёл вырвал у меня из пальцев баллончик. Я ещё не успела ничего предпринять, как он полоснул краской по моей одежде, стремительно вырисовывая пятиконечную звезду.

– Эй! – возмутилась я.

– Пусть все знают, с кем имеют дело, – дёрнув уголком твёрдых, чётко очерченных губ, повторил он мои слова и обрисовал звезду кругом.

– Ведьма, – довольно хмыкнул дружок этого смертника. – Лол!

– Ты!.. – со злостью выдохнула я, стягивая с головы капюшон. – Действительно козёл! Внезапно выскочил перед моим такси, и теперь у меня из-за тебя это!

Подняла чёлку, показывая шишку. Минотавр хохотнул, пальцем показывая на меня. А брюнет лишь выгнул бровь.

– И это всё?

Он потянулся, намереваясь прикоснуться ко мне, но я отбила его руку.

– Не трогай! Ты вообще соображаешь, что делаешь? Ещё повезло, что у водителя реакция хорошая, а то лежал бы сейчас под колёсами в остатках своего хрустика и проветривал свои внутренности!

– Не лежал бы, – отмахнулся он. – У меня тоже реакция отменная. А вот у тебя с этим явно проблемы. Ты бы вместо того, чтобы художественные способности показывать, в больницу бы обратилась. Вдруг тяга к изображению рогатых на баках чужих мотоциклов у тебя из-за сотрясения?