– Я знаю, малышка, что тебе было непросто все эти годы, – продолжал отец, проводя рукой по моей щеке, – знаю, что ты тоскуешь по ней. Но ты должна помнить, что твоя мать – великая бесстрашная женщина, которая расширяет горизонты человеческого познания и двигает эволюцию вперед.

– Знаю, папа, – отвечала я, смотря в сторону, – моя мать – истинная гражданка Марса.

– Ну же, не хмурься, дай я тебя обниму.

Он прижал меня к своей худой теплой груди, словно маленького ребенка, и поцеловал в висок.

– Все будет хорошо, моя Галатея. Все будет хорошо.

В комнату вошла Нэнни, неся большую коробку в руках.

– Госпожа Тея, вам посылка.

– От кого? – спросила я, освобождаясь из отцовских объятий.

Вместо ответа, Нэнни опустила руки, и коробка сама поплыла ко мне по воздуху, засветилась, и вот уже перед нашими глазами появилась голографическая проекция Эрика Дебранда.

– Дорогая Тея, – начал он, и меня тут же передернуло, – надеюсь, этот наряд и драгоценности придутся тебе по вкусу.

Коробка раскрылась, изнутри полился алый свет. Я взглянула и замерла на мгновение, пораженная. На атласе цвета молока лежало невероятное по красоте платье модного оттенка красного, называемого шарлах, с высоким кружевным воротником, расшитым кристаллами, в дополнение шли бархатные туфельки такого же цвета и длинные белые перчатки. И еще серьги, браслет и очередной кольцониум только уже рубиновый. Что ж, Эрик не зря носил фамилию своего отца, в умении быть эффектным и поражать, а еще сорить деньгами, ему не было равных во всех семи городах-оплотах. Я сразу поняла, что это был тот самый наряд, который мне полагалось надеть на авиационно-космическую выставку.

– Какое великолепие! – всплеснул руками отец. – Эрик так внимателен и галантен. Правда, родная?

– Нэнни, убери это, – только произнесла я. И затем, уже обращаясь к отцу, – мне пора в Отдел, папа.

– Может быть, пригласим всю семью Дебранд в эти выходные, родная? – крикнул мне вдогонку отец. – Ведь, надо отметить вашу помолвку.

Убежала, по пути подзывая Цезаря. Снежный барс послушно пошел рядом.

Сегодня Отдел безопасности был похож на улей. Кругом шум, все куда-то спешат, торопятся.

– Ох, ну и ночка, – жаловался офицер Рони своему товарищу, – семь пьяных драк, двадцать штрафов за превышение скорости катера, и сорок обращений за несоблюдение тишины. Сорок!

– Ха, Чарли, эти земляне развлекаются, как могут, – отвечал другой, смеясь и хлопая друга по плечу. – Да, не завидная эта работенка – патрулировать гражданский квартал иммигрантов по ночам. Как ты?

– Ужасно, сейчас отдам рапорт и домой, отсыпаться, – поморщился Рони.

– И правильно, дружище.

Я вошла, и все офицеры вытянулись.

– Доброе утро, лейтенант Ло! – раздалось громогласное приветствие.

И тут же громкие аплодисменты и задорный свист.

– Поздравляем с помолвкой, лейтенант!

– Доброе утро, граждане, – отвечаю с улыбкой. – Благодарю за поздравления.

Надо привыкать более естественно играть эту роль. Роль невесты Эрика Дебранда.

– Ваш утренний кофе, лейтенант Ло, – тут же подскочил ко мне сержант Курт, заискивающе улыбаясь, – все как вы любите, капучино с миндальным молоком и мятным сиропом.

Я надменно вскинула бровь. Этот сержант Курт был тем еще жуком. До последнего дня он пытался ухаживать за мной. Слал букеты с розами, караулил после службы за углом, желая проводить до дома, так что пришлось даже натравить на него Цезаря, чтобы это прекратить. Писал стихи, корявые и плохие, а если хорошие, значит взятые у какого-нибудь поэта. А еще утренний кофе по утрам. Пару месяцев назад он иммигрировал с Земли и видимо задался целью сделать на Марсе карьеру в полиции, а еще найти жену, желательно, богатую. И если с последним после моей помолвки выходила неудача, то карьерные амбиции сержант Курт не оставлял. И теперь он стоял передо мной в поклоне, улыбаясь и держа кружку с дымящимся кофе.