Прижимая ладони к стене, Настенька добралась до двери в первый класс, рванув ее, вошла в темный коридор.

Утихомирив дыхание, прислушивалась, но не слышала ничего, кроме звона в ушах. Медленно дошла до своей каюты. Открыла в нее дверь. Увидела тусклый свет ночной лампочки, прикрытой адмиральской фуражкой. Глаза привыкли к полумраку. Разглядела, что окно завешено адмиральской шинелью. Отец спал, слегка похрапывая. Суриков спал, прикрыв голову подушкой.

Облегченно вздохнув, Настенька увидела в зеркале свое отражение и довольно улыбнулась.

Девушка несколько минут стояла неподвижно, все еще ожидая выстрелов с берега и ответные с парохода, но так и не дождалась их.

Пароход продолжал путь, ритмично вздрагивая всем корпусом.

Настенька подошла к своей постели, сняла шинель, легла, с удовольствием вытянулась, как будто помогая страху сползти с ее тела. Подложив руки под голову, прикрыла глаза, и вновь разум заняла мысль о Муравьеве.

Благополучно миновав опасные лесные зоны пути, «Товарпар» бежал по Тоболу, направляясь к древнему городу Сибири Тобольску.

На третий день пути, по приказанию генерала Случевского, комендант Мекиладзе вывесил приказ, оскорбительный для младших офицеров. Приказ гласил, что обер-офицерам запрещается обедать в рубке первого класса.

Молодое офицерство, возмущенное приказом, не стеснялось выражать свое негодование. Капитан Стрельников, сорвав со стенки каюты листок приказа, пошел с ним к генералу Случевскому, но тот, узнав о причине его визита, грубо приказал ему покинуть каюту.

Тогда офицеры обратились за помощью к адмиралу Кокшарову. Он, прочитав бестактный приказ, вызвав Мекиладзе, распорядился его аннулировать. Мекиладзе не мог не выполнить распоряжение адмирала, но все же поставил о нем в известность генерала Случевского, а тот неожиданно согласился с мнением адмирала и отменил свой приказ.

Причина, заставившая Случевского быть осторожным с адмиралом, крылась в том, что еще в Екатеринбурге он узнал, что Кокшаров на короткой ноге с Колчаком, а потому не хотел с ним никаких осложнений, боясь, что они могут повредить ему при налаживании своей карьеры в Омске.

Генерал Случевский ехал в Омск, надеясь хоть там встретить прежних друзей, а через них обзавестись теплым местечком возле Верховного правителя.

Генерал с горечью сознавал, что в его биографии есть неприятные пятна. Германскую войну провел в чине полковника в свите главнокомандующего российской армией великого князя Николая Николаевича-старшего. Пребывал в свите на должности офицера для поручений. Старался держаться подальше от фронта, частенько совершая поездки в Петроград.

Когда после тяжелых поражений русских армий главнокомандующим стал император Николай Второй, Случевский некоторое время, необходимое для светской вежливости, еще состоял при попавшем в опалу дяде государя, но, выбрав удобный момент, вновь пролез в Ставку и перед самой революцией получил чин генерал-майора.

После Февральской революции благодаря знакомству с Родзянко генерал пытался втереться в доверие к Половцову, надеясь оказаться около Керенского, но реализовать свои намерения не смог, а потому в сентябре уехал в Москву, где принял участие в ее защите от большевиков, после поражения контрреволюции бежал на Волгу, а после взятия Казани белыми перебрался в Екатеринбург. Вопреки его ожиданиям в Екатеринбурге он не нашел нужных ему влиятельных особ, видимо, все они были или у Деникина, или у Врангеля. Случевский обивал пороги штаба Гайды, но безрезультатно. Однако, познакомившись с генералом Голицыным, получил в командование 26-й Шадринский полк 7-й Уральской дивизии.