Василий Артинян принес ему куртку, и Санк-Марс снова обратил внимание на странное поведение мальчика. Он жестом попросил его отца подойти, чтобы сказать ему что-то без свидетелей.

– Господин Артинян, я хотел бы, с вашего разрешения, пару минут поговорить с Василием наедине. Для него это большая утрата. Он, должно быть, очень обеспокоен, я хочу его поддержать, поговорить с ним как мужчина с мужчиной.

– Вы очень добры, сэр. Конечно, конечно. – Каменщик отошел от полицейского и махнул сыну рукой, чтобы тот подошел. – Василий, Василий, иди сюда.

Он провел мальчика и гостя по коридору в спальню и пригласил их войти.

– Мне очень жаль, Василий, что с твоим братом случилась такая беда. Тебе, наверное, теперь очень тяжело, – начал Санк-Марс.

Мальчик молчал, пристально глядя на стража порядка.

– Я так понимаю, у тебя сейчас рождественские каникулы?

– Да.

– Тебе нравится твоя школа?

– Там все в порядке.

– Василий, что тебе известно? Ты знаешь что-то, о чем хотел бы мне рассказать?

– Вы думаете, что все в моей семье дураки, – сказал мальчик, в его голосе слышалась явная неприязнь.

Санк-Марс не ожидал таких нападок.

– Я вовсе так не думаю. У тебя замечательная семья, это всем ясно. Почему ты мне это сказал?

– Вы сюда пришли и сказали, что хотите выразить нам свое уважение. А на самом деле вы это сделали только для того, чтобы развязать нам языки.

Детектив сделал извиняющийся жест рукой, который мог означать, что он просит у мальчика прощения.

– Иногда случается так, что полицейский, который во мне сидит, все пересиливает, хоть я и хочу быть как все другие.

– Веселого Рождества, М5, – вдруг выпалил пацан.

– Что, прости?

– Моя мама не говорит по-французски, а папа говорит с ошибками.

– Но ты-то французский знаешь хорошо.

– Я хожу в школу. М5. Пятое марта. Санк-Марс – это вы. Мой брат… Мы с ним однажды гуляли… Он журнал один увидел, «Алло, полиция!». Взял его, показал мне и сказал: «Видишь этого человека? У него хорошая репутация. Но я – один из тех, кто ему ее создает».

– Этим человеком на картинке был я, Василий?

– Да, вы, Санк-Марс. Мой брат умер, а вы к нам пришли, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Черт меня побери!

– Я хочу выяснить, кто его убил, Василий, так же, как хочешь этого ты.

– Поспорить могу, вы свою шкуру хотите спасти!

– Чтобы все было по справедливости – вот ради чего работал твой брат. Ради справедливости. Василий, ты можешь нам помочь? На кого он работал? Кем были его друзья?

– Он работал на вас, – резко ответил мальчик. – Вот все, что он сказал. Еще он сказал, что больше говорить мне ничего не может. Его работа была опасной, а вы на ней себе репутацию зарабатывали, когда ловили преступников. Это все, что я знаю.

– Это все?

– Все, что я должен знать. Вам бы лучше сюда не возвращаться. Если вы к нам еще раз придете, я скажу отцу то, что сказал вам. Мало вам не покажется. Он вам шею свернет. Сегодня я его расстраивать не буду. Мама моя… – голос паренька сорвался. – Вам здесь лучше больше не появляться, – снова предостерег его Василий.

В прихожей Санк-Марс пожал руку господину Артиняну, мозолистую, сильную руку каменщика, и склонился, чтобы дать ему себя обнять. Когда полицейские уходили, вслед им звучали слова благодарности за сочувствие горю семьи.

На улице дул холодный ветер. Солнце село, тьму сгустившихся сумерек разгоняли уличные фонари.

– Ну что? – спросил Билл Мэтерз.

– Что – что?

– Мальчик что-нибудь знает?

– Слишком много и слишком мало, – ответил Санк-Марс. – Такая смесь хорошей не бывает.

Спустившись с лестницы, Санк-Марс нагнулся и прихватил с сугроба заледеневший снег. Он бросил его в ближайший фонарный столб, но промазал. Потом снова наклонился и собрал снег, чтобы сделать снежок.