– Ребра не сломаны?

Лин глубоко вздохнул и поморщился.

– Нет, кажется, целы. Ушиблены только, так я думаю. Ноют, будь оно неладно. Но переломов нет.

Брайан снял с шеи свернутый в кольцо конец идущего наверх каната.

– Мне придется сделать для тебя что-то вроде ярма. Я обмотаю веревкой твою грудь. Стерпишь?

– А что, без этого разве нельзя?

– Нельзя.

– Ну так выдержу.

– Тогда садись давай.

Покряхтывая и постанывая, Лин осторожно переменил лежачее положение на сидячее, прислонившись спиной к стенке фасада ледовой горы и свесив ноги в бездну над морем.

Брайан скоренько соорудил упряжь и, завязав канат двойным узлом на груди Джорджа, поднялся на ноги. Они встали так, чтобы море и убийственный ветер остались позади. Сухие снежинки, больше похожие на зернышки, ударяли в переднюю стенку айсберга и, отскакивая от нее, рикошетом попадали в лица полярников.

– Так что у вас? Готово? – донесся с шестиметровой высоты над ними голос Роджера.

– Ага. Но ты только полегче, ладно?!

Лин быстро и очень громко хлопнул в ладоши. От перчаток отвалились огромные куски льда. Он попробовал пошевелить пальцами.

– Большой палец чувствую… и все вообще. Все пальцы шевелятся… только я плохо их чувствую.

– Все у тебя будет нормально.

– Не чувствую совсем… пальцы на ногах. Спать хочется. Нехорошо.

Тут он, разумеется, был прав. Конечно, если выкинуть человека на такой холод, телу захочется спать, чтобы сохранить драгоценное тепло, а тогда и смерть оказывается совсем неподалеку.

– Как только окажешься наверху, полезай в сани, – сказал Брайан. – Пятнадцать минут, и ты будешь теплый, как пирожок из жаровни.

– Ты добрался до меня как раз вовремя.

– Почему?

– Как это почему? Ты же рисковал жизнью.

– Ну, не совсем.

– Как это «не совсем»? Ты же погибнуть мог.

– Ну, можно подумать, что ты не сделал бы того же.

Тугой канат пошел вверх, уволакивая на себе Джорджа Лина. Подъем и в самом деле проходил плавно, Роджер старался. Но уже почти на самом верху, у кромки обрыва Лин застрял: плечи уже были выше края пропасти, а все остальное еще болталось на ветру. А сил подтянуться и перекатиться на ледник у него совсем не было.

Тут Роджеру Брескину сослужил славную службу весь былой опыт тяжеловеса и многолетних тренировок, укрепивших его мышцы штангами и гантелями. Роджер не стал ни тянуть канат, ни отгонять снегоход чуть дальше от пропасти. Он только вылез из кабины и, подбежав к обрыву, одной рукой вытащил Джорджа Лина, тем более что тому оставались до края обрыва считаные сантиметры. Разнуздав китайца, Роджер кинул освободившийся конец каната вниз, Брайану.

– Теперь тобой займемся… подожди немного… Джорджа только пристрою! – крикнул он вниз. И, хотя ветер рвал его слова на куски, Брайан услышал в голосе Брескина тревогу.

Еще какой-то час назад Брайан и не подозревал, что Роджер – этакая незыблемая скала, с бычьей шеей, массивными бицепсами и огромными руками – способен хоть когда-то испугаться. Теперь, заметив страх в глазах Роджера, Брайан меньше страдал от стыда за ужас, от которого сводило кишки. Раз уж жизнестойкий Роджер поддался панике, то и члену стоического рода Дохерти позволительно проявить слабость.

Взявшись за конец спущенного каната, Брайан ловко пристегнул спасительные веревки. Затем, высвободив из узды талию и вызволив второй конец короткой веревки из костыля, Брайан смотал канат в бухту, которую прикрепил на пояс для инструментов. Можно было бы попробовать забрать с собой и костыль, чтобы зря ничего не пропадало. Но не было ни инструмента, чтобы вырвать или вывернуть здоровенный штырь из прочно всосавших его губок трещины, ни физической силы для такого рискованного предприятия. Припасы, топливо, инструмент – все сейчас на вес золота. Никак нельзя было попусту транжирить или терять что бы то ни было из небогатого их имущества. Как знать, может быть, легкомысленно выброшенная вещь чуть позже окажется той самой спасительной соломинкой, вытягивающей всех, кто сообразил ухватиться за нее?