Кинжал сунула под подушку, меч в ножнах положила рядом, мешки под окно и наконец легла спать.

Сквозь сон слышала, как хлопали двери на этаже, как укладывались постояльцы на ночлег, а затем все затихло, и трактир постепенно погрузился в сон.

Под утро меня разбудил стук копыт под окном, а может, это было знаменитое везение Таль-Сорецки, о котором так много рассказывал дед. Поворочалась, ловя остатки сновидения, и уже почти заснула, когда раздавшиеся на лестнице шаги заставили замереть и прислушаться.

Свистящий, еле слышимый шепот, и я покрылась холодным потом.

– Куда дальше?

– Вот там, в конце. За шторой. Видите? – Голос трактирщика. Сдал, сволочь.

– Да у тебя тут как в заднице. Ни про́клятого не видно.

Чиркнула спичка о коробок, и пятно света выползло из-под шторы.

– Свободен.

Сопение трактирщика затихло на лестнице, я слышала, как он спускается вниз, а вот шагов гостя не слышно. И это плохо, очень плохо.

Кинжал зажат в руке, ноги я медленно спустила на пол. Спичка догорела, и все снова погрузилось в темноту.

За окном уже серело, и закуток перестал напоминать темную дыру. Я довольно четко различала штору, сундук, мешки под окном. Пол под босыми ногами не теплее льда. Надо бы надеть сапоги, но скрипучая кровать может раньше времени выдать мое пробуждение, и тогда гость не будет так беспечен.

Затаив дыхание, я вслушивалась в тишину. Пальцы на рукоятке кинжала немели от напряжения. В доме тихо, лишь с улицы доносился шум ветра, зато дождь не слышен, и это радовало.

Скрипнула половица, и сердце замерло. Еще одна, уже ближе. Медленно отодвинулся край занавеси, я прикрыла глаза, оставляя лишь маленькую щелочку.

Если бы гость продолжил осторожничать, у меня бы ничего не вышло. Но что-то привлекло его внимание. Может, заметил очертание меча под одеялом, или не понравилась моя поза, хотя ноги я прикрыла плащом. Не суть. Гость ринулся ко мне, по пути ожидаемо наткнувшись на веревку. Он еще попытался удержать равновесие, рукой зацепившись за штору, но по возрасту штора была не моложе дома, а потому с треском оборвалась, обдав нас тучей пыли.

Последующее падение я встретила, стоя на полу. Мне и делать особо ничего не пришлось – так, немного придать нужную траекторию гостю, чтобы тот перелетел через низкую спинку и приземлился на кровать.

Прыгнула сверху и под жалобный скрип пружин приставила кинжал к открытому горлу, второй рукой обшаривая тело мужчины на предмет неожиданностей. Дважды повезло, что при обрыве шторы гость выпустил из рук кинжал, и тот, звякнув, улетел под кровать. То ли другого оружия у него не было, то ли он оставил меч в конюшне, решив, что тот ему не пригодится в тесных комнатах трактира, но я ничего опасного не нашла.

– Дернешься, прирежу, – шепотом пригрозила на всякий случай, плотнее прижимая острое лезвие к белеющей в полумраке коже.

Гость дергаться не стал. Упал он крайне неудачно, утянув за собой штору, и сейчас лежал погребенный под ее тяжестью. Из-под слоев ткани виднелись подбородок, шея и верхняя часть кожаной куртки. В такой позе особо не повоюешь, даже если тебе угрожает кинжалом лишь слабая женщина.

– Значит, твой коняка был. – Гость позволил себе дерзкую улыбку, а я зашипела от злости, понимая, что теряю инициативу и штора долго его не удержит.

– Попалась, ведьма, – подтвердил он мои предположения и даже не дрогнул, когда я вдавила лезвие в кожу и вниз потекла алая струйка крови.

«Да чтоб тебя проклятые забрали!» – выругалась про себя. Огляделась по сторонам. Решение созрело мгновенно. Гость попытался уклониться, скатиться с кровати, освободить руки, но я была быстрее, со всего размаха опустив пустой кувшин ему на голову. Мужчина дернулся, закатил глаза и обмяк.