– Вот что, товарищи, – сказал он, отодвинув тарелку. – Может быть, сейчас это не совсем уместно, но по уставу я обязан поставить всех в известность.
Народ перестал есть и поднял взгляды на Андрея Николаевича.
– Только что из Ленинграда поступила радиограмма, – он достал из кармана кителя сложенный вчетверо листок бумаги. Развернув и еще раз пробежав по тексту, передал Еремееву: – Зачитайте.
Банник почему-то помрачнел лицом. А старпом с плохо скрываемым торжеством принялся читать:
– В связи с недопустимыми просчетами в управлении экипажем и судном Петров А. Н. освобождается от должности капитана до решения вновь созданной комиссии Балтийского морского пароходства. Временно исполняющим обязанности капитана назначается…
Выдержав паузу, старший помощник сделал удивленное лицо, хотя весь светился от счастья.
– …Еремеев П. А.
Банник тихо выругался и, отобрав у стоявшего рядом кока бутылку, плеснул в свой стакан.
– Это не все, – напомнил Петров. – Читайте дальше.
Старпом вернулся к тексту радиограммы:
– …назначается Еремеев П. А. вплоть до прибытия на судно нового капитана Севченко В. Г. Прибытие нового капитана на ледокол «Михаил Громов» планируется в двадцатых числах марта.
Закончив чтение, Еремеев вздохнул и, не скрывая досады, бросил листок на стол. В кают-компании стояла гробовая тишина.
– Командуйте, товарищ Еремеев, – поднялся Петров.
Даже не притронувшись к завтраку, он покинул столовую и отправился в свою каюту.
Глава третья
Антарктида; море Росса; борт вертолета Ми-2 – борт ледокола «Михаил Громов» 22 марта 1985 года
Ветреным солнечным утром с вертолетной площадки советского судна «Николай Корчагин» взлетел вертолет Ми-2. Судно проделало немалый путь от берегов Австралии всего лишь с единственной целью – перебросить на борт ледокола «Михаил Громов» нового капитана. Ледовая обстановка в это время года в районе Антарктиды становилась самой неблагоприятной – среднесуточная температура понижалась, ледовое поле разрасталось в размерах, а толщина прибрежного льда увеличивалась. А потому «Корчагин», не обладая ледокольной мощью, не рискнул входить в опасную зону. Почти вплотную приблизившись к зоне сплошного льда, он стал. А дальше отправился вертолет…
До преодолевавшего ледовые торосы «Громова» предстояло пролететь почти 400 километров. Пилот Михаил Кукушкин сидел в левом кресле командира экипажа, летевший пассажиром капитан Севченко расположился справа от него.
Недолгий полет над относительно чистой водой сложности не представлял, и пилот с капитаном оживленно переговаривались. Когда же темная вода океана начала пестреть отдельными льдинами, оба умолкли. Кукушкин стал чаще посматривать на приборы, Севченко полез в импортный прорезиненный рюкзак с наклеенным изображением яркой молоденькой девушки, покопался среди личных вещей и вынул морской бинокль. Теперь из простого пассажира он превратился в опытного полярного моряка и, посматривая в разные стороны, стал оценивать ледовую обстановку.
Еще через 20 минут полета льдин стало настолько много, что для чистой воды оставались лишь небольшие и редкие полыньи.
Но скоро исчезли и они. Ровное белое поле было расчерчено неровными трещинами, а кое-где виднелись торосы и верхушки небольших айсбергов…
Пилоту Кукушкину недавно исполнилось 30. Он был среднего росточка, щуплый, с бледной кожей и простоватым лицом. В кабине вертолета Михаил вел себя сдержанно и вдумчиво – словно боялся упустить что-то важное или позабыть включить какой-то жизненно необходимый для полета агрегат. Зато на земле преображался: становился веселым, энергичным, общительным и подвижным.