Он как ни в чем не бывало выкручивает руль на витке поворота.

– Ну, что скажете? Отличные новости, правда?

Мы едем в молчании.

Я должна подумать. Переварить, пережевать жвачку. Недаром меня прозвали Важенкой. Сожрешь какой-нибудь гадкий кусок гнилого ягеля, но если отрыгнуть и снова его перемолоть плоскими зубами, то вроде и ничего. Я молчу, Иван Лю тоже молчит, не говоря уж об Аленке. Мой спаситель, похоже, сообразил: сказал слишком многое и слишком быстро, надо позволить осмыслить.

Мои родители изучали слезы Инд.

Я знала об этом. Ну, не слишком задумывалась – в «Солнышке», где смотрительницы заглядывают тебе за пазуху, в трусы, в глаза и в душу, лучше не выпускать некоторые мысли даже в те десять минут между пробуждением и гонгом.

Нет, не так.

Моих родителей убили.

Потому что кто-то тоже исследовал слезы Инд. А исследования мамы с папой не нравились. Люди в синей одежде, интеллектуальная элита… Сам Великий Вождь часто их упоминал. Как он говорил? «Настоящий прорыв совершили наши ученые, и сейчас Народная Республика Индар обладает достижениями, превосходящими все аналоги наших врагов. Мы находимся в авангарде прогрессивной мысли, и это прямое воплощение растущего научного и технологического потенциала страны».

Ученые исследовали слезы Инд, но им не понравилось то, что нашли. Или —в общем, я не понимаю, не знаю, что и думать. За много лет мне впервые не хватает, по-настоящему не хватает кого-то, у кого можно спросить: почему оно так?

Хочется достать фигурку, подаренную Эллой. Ее прабабка была Плакальщицей Инд. Мама рассказывала мне про Плакальщиц. Очередная история, которая звучала как сказка – женщины приходят в самые холодные льды, чтобы успокоить ледяную богиню, пока та горюет по своим мертвым дочерям.

Я представляла Инд —высокую стройную женщину с черными глазами и черными волосами. Она сидит у голубого холодного костра. По щекам текут слезы, мгновенно застывая на жутком холоде. Женщины подходят к ней, чтобы собрать драгоценные кристаллы, но еще они приносят немного хвороста, кладут в костер, а кто-нибудь, наверняка, додумается сварить хорошего чая с ложкой оленьего масла. Богиня или нет, Инд наверняка не откажется от чая.

Вот еще одна мысль: я продолжу работу моих родителей. Я отправлюсь не просто в тундру, а на ледник Плакальщиц.

Что я должна чувствовать?

Радость? Страх? Волнение?

Понятия не имею. Я смотрю в окно. Аленка задремала, ее голова у меня на коленях. Я немного прислушиваюсь к дыханию, но оно ровное и спокойное. Тогда я начинаю таращиться в темноволосый затылок своего водителя-спасителя… или не совсем спасителя, но Иван Лю, похоже, ничего не ощущает. Дохлый номер. Смысла во всем решительно никакого.

Вот еще окно. За ним пейзаж – никогда такого не видела. Это не куцый лес и вечная серость «Солнышка», но и не пестрядь тундры. Наверное, когда-то мне доводилось взглянуть на нечто подобное. Вроде меня родили не в тундре. Только все равно, слишком давно было.

По обе стороны поля, такие я видела на картинках в учебниках. Здесь выращивают пшеницу и рожь. Уже закончен сбор урожая, сейчас осталось только немного сухой травы и черная земля. Лесов не видно, темно-коричневое и тускло-золотое тянется до горизонта. Где-то вдалеке деревья. Иногда попадаются указатели – деревня такая-то. Дорога кое-где ухабистая, машина подпрыгивает и кашляет на выступах и выбоинах.

Я не нахожу ничего лучше, чем спросить:

– Когда мы приедем? И куда?

– Город называется Ши-тару. Маленький научный городок, засекреченный, режимный, вряд ли ты о нем слышала, – Иван Лю будто ждал моего вопроса. Он снова оборачивается и улыбается, чуть не пропуская большую яму. Заворачивает в последний момент, автомобиль все равно слегка подкидывает. – Конечно, не Лан Ши, но тебе понравится.