Даже если он убьет, почему-то ловлю себя на мысли, хуже не станет.

Я выхожу из душа. Мне позволили принять горячий, от него кожа должна бы раскраснеться, но в зеркале отражается какое-то замученное привидение. Униформа на мне висит. Волосы поредели. Я выгляжу настолько паршиво, что проще выкинуть в помойку. Наверное, тот человек ошибся.

Быстро расчесываюсь, иду к выходу. По пути сталкиваюсь с Эллой. Позади нее Иришка.

Сейчас день, большинство девочек на работе.

– Нам сказали, – начинает Элла.

– Вот, – Иришка ее перебивает и сует мне тряпичный узел. В нем сменка белья, чулок, пара тетрадей, в которых я делала домашнее задание. Я достаю красивую фигурку – бело-желтую, из кости. Она изображает танцующую женщину.

Не просто женщину.

Я едва не отбрасываю, но Элла быстро мотает головой и сжимает мои пальцы вокруг фигурки.

– Это мое. Хочу тебе отдать. Прости. Все только и говорили, как ты спасла ту немую дурочку. Даже не знала, что у нас кто-то способен на такое. Возьми, ладно?

– Но это же…

– Просто хорошо прячь и никто не заметит.

– Твоя вещь.

– Подарок матери, – Элла хмыкает. – Она верила. Моя прабабка была Плакальщицей Инд.

Я делаю круглый рот, и глаза тоже, наверняка, круглые. Мы столько лет прожили в одной комнате, привыкли к храпу, голосам, манере говорить и телесным запахам друг друга, а сегодня узнаю, что у Эллы прабабка была жрицей богини, в которую давным-давно запрещено верить.

Как смотрительницы не нашли фигурку? Чего ей стоило спрятать ее? Почему она рисковала, почему отдавала теперь?

– Поторопись, – Элла тянет меня за рукав. Иришка прикладывает палец к губам.

– Там Лян Ксилань. Все, иди.

– Погодите, а что же Аленка…

– Вроде, ее тоже забирают. Иди же, – Элла и Иришка выталкивают меня, едва успеваю спрятать запрещенную фигурку. Мужчина и смотрительница встречают меня, Лян Ксилань по-прежнему обмазана невидимым медом, едва не кланяется ученому из Сферы Науки, синий цвет отражается в ее больших черных глазах. Она ничего не видит, кроме синего. Уж точно не меня и не подарок Эллы.

– Вы готовы, Марта?

Я не сразу соображаю: мужчина обращается ко мне. «Вы». Я тут одна.

Потом киваю.

Иришка с Эллой смотрят вслед. Лян Ксилань провожает, к ней присоединяется Анна и Ли Мин, даже почему-то учительница Тай Мэн. Все хотят взглянуть на меня напоследок. Мы идем через все серые коридоры, собирая внимание, будто цепляя колючей шерстяной юбкой репьи. Они запомнят меня и этот выход надолго, пересуды останутся в стенах «Солнышка», я превращусь со временем в очередную легенду – как Маришка.

Так странно. И совсем немного страшно, но я стараюсь не думать о страхах. Почему-то хочется достать и сжать в ладони фигурку Инд. Конечно, так нельзя. Я просто иду за мужчиной под конвоем из женщин в униформах с белыми полосками, и весь интернат сжимается вокруг меня, выталкивает, будто женские родовые пути – ребенка.

Я рождаюсь во второй раз.

За высоким каменным забором фургон. Он похож на тот, в котором привезли сюда, только синий, а не черный.

– Садитесь, Марта, – говорит мужчина. Имени своего он так и не назвал.

Упрашивать не нужно. Я забираюсь внутрь, Аленка уже сидит на жестком, обитом дешевым кожзаменителем сидении. Заметив меня, она обнимает и прижимается щекой.

А потом хитро улыбается и протягивает большой кусок хлеба, настоящий белый батон, внутри – смесь из мелко нарезанной соленой рыбы, яйца, лука, даже черного перца не пожалели.

– Это твое?

– Ешьте, Марта, – мужчина устраивается за рулем. – Аленка уже пообедала, а вас забрали позднее, так что самое время наверстывать упущенное. Под сиденьем термос с травяным чаем. Вам обеим надо восстанавливать здоровье.