Странно – жить, имея секрет. Нет, речь не о Ферди – Мэдди думала о Ферди как о необходимом умолчании, само собой разумеющемся из-за царящих предрассудков. Но только несколько человек – Джудит и полицейские – знали, что это она нашла Тэсси. «Тело обнаружено двумя прохожими» – так об этом написали в газетах, а на телевидении ведущие новостей, включая Уоллеса Райта, утверждали, что это была «молодая пара». Вроде все так, да не так. И дело не только в том, что упоминание о «молодой паре» заставляло публику предполагать: речь о парне и девушке. Все, что говорилось об этом деле, сводило роль Мэдди в обнаружении тела практически к нулю. Это она выбрала место для поисков, это она решила пройти до конца той тропы, но, читая газеты и смотря новости по телевизору, вы бы никогда об этом не узнали.

Пока никто еще не был арестован, хотя, по словам Ферди, у полиции имелся перспективный подозреваемый – продавец зоомагазина. Он утверждал, что девочка зашла в его магазин и сразу же ушла, но ему никто не верил.

Также Мэдди узнала от Ферди, что некоторое время она сама и Джудит считались «лицами, представляющими оперативный интерес».

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, когда они лежали в кровати и пили пиво через два дня после обнаружения тела Тэсси Файн.

– Во-первых, копы из убойного отдела всегда обращают внимание на тех, кто обнаруживает трупы. Такая уж у них работа. И вот перед ними две женщины, проходящие по Силберн-авеню перед самым наступлением сумерек – они подумали, что вы, возможно, лесбиянки. А может, думают так и сейчас.

– Я же рассказывала тебе, что у синагоги нам дали от ворот поворот, отказавшись принять в состав волонтеров, которые отправятся на поиски Тэсси Файн, вот мы и решили, что пойдем искать сами, – сказала Мэдди. Как кто-то может подумать, будто она лесбиянка?

– Дорогая, если бы детективы верили всему тому, что им говорят люди, они бы плохо делали свою работу. – Он сделал паузу. – Я бы хотел быть детективом.

– Уверена, ты можешь стать тем, кем захочешь.

– В полиции сегрегация. Копы-негры могут патрулировать улицы пешком и, возможно, работать под прикрытием в делах о торговле наркотиками. Мы не можем использовать машины. У меня даже нет рации, а есть только ключ от ящика с телефоном для экстренной связи. Помнишь, как мы познакомились?

Она взглянула на свою африканскую фиалку.

– Разве я могу забыть?

– Как бы то ни было, перед ними были две женщины, проходившие в сумерках по пустынной улице, находящейся далеко от тех мест, где живет и одна, и другая. Уверен, они спросили тебя, знала ли ты эту девочку.

Так и было. Но тогда для Мэдди это было чем-то вроде светской беседы с неевреями, которые пытаются разобраться в связях, пронизывающих еврейскую общину. О, она трещала как сорока. Ее бабушка и моя мать были знакомы – думаю, почти любая женщина в северо-западном Балтиморе, у которой есть меховая вещь, знает Файнов. К тому же много лет назад я училась в одной школе с ее отцом. Как-то раз он пригласил меня на танцы. Теперь ей было неловко вспоминать, с какой легкостью она рассказала им все это. Интересно, сочли ли они что-то из этого важным? И ей даже не пришло в голову удивиться тому, что на следующий день ее и Джудит допрашивали по отдельности.

– Впрочем, серьезная подозреваемая из тебя бы не вышла, – добавил Ферди, что отчего-то задело еще больше.

Как же получилось, что Мэдди досталась лишь эпизодическая роль в истории, которая вообще бы не состоялась, если бы не она? Разумеется, не хочется, чтобы о ней писали в газетах или говорили по телевизору, потому что тогда журналистам надо будет объяснять, кто она такая – а кто она? Женщина, проживающая отдельно, бывшая жена такого-то, отлученная (против воли) мать такого-то. Кто такая Мэдди Шварц? Она не могла заявить, что это она обнаружила тело Тэсси Файн, потому что тогда неминуемо был бы задан этот вопрос.