Наконец, перестав заниматься глупым самоедством, я вновь с интересом глазела по сторонам, вглядываясь в прилавки и витрины торгового квартала. Всё-таки когда ещё доведётся так запросто побывать в людском городе, не привлекая к себе лишнего внимания? Посмотреть было на что.

Первыми мне попались оружейные и столярные мастерские, в них под навесами трудились местные работяги. Чуть поодаль бронных дел мастера развешивали свои изделия на грубо сколоченных манекенах. Мне показалось странным, что люди так разделяют профессии, ведь любой гигант-ремесленник один владеет всеми этими умениями, пусть и работает грубее.

На следующей улочке начинался ткацкий ряд – удивительные ткани и новенькие наряды манили не меньше объятий любимого. Не в силах устоять перед искушением я, точно зачарованная, уставилась на бирюзовое, в меру приталенное платье, отливающее шёлком и серебристым шитьём. Пожалуй, оно было даже лучше, чем моё торжественное облачение для ритуала Стоящих Камней, и обруч наречённой невесты к нему бы хорошо подошёл.

Я так засмотрелась, что перестала обращать внимание на плотный людской поток, разноцветной толпой струящийся по узковатым улочкам, и тут же налетела на кого-то. Жертвой моей невнимательности оказалась невысокая девушка в белом сарафане, с собранными в длинную косу волосами. Хорошо, что мы с ней теперь были одного роста, иначе этот инцидент мог бы закончиться печально.

– Извините, на платье засмотрелась – после секундной паузы смущённо выдавила я из себя.

– Ничего-ничего, я сама на него налюбоваться не могла, – с улыбкой ответила незнакомка и упорхнула дальше по улице.

Стараясь больше ни на кого не натыкаться, я продолжила свой неспешный променад и сама не заметила, как остановилась перед двумя лавками с говорящими названиями: «Изящные туфли Рэнэ Нэтэльере» и «Удобные сапоги для всех дорог». Учитывая мою текущую обувь и образ жизни, выбор казался очевидным, но я отчего-то медлила, любуясь витиеватой вывеской первого заведения. Тут дверь его отворилась и на улицу грациозно выплыла сияющая улыбкой горожанка, та самая, в белом сарафане, с которой я недавно столкнулась. Девушка стала заметно выше, изгибы её тела приобрели манящую плавность, а манеры и осанка – царственную грациозность.

Я уже видела такой эффект! Грешные невесты Таннанга! Это же та магия, что обрекла меня на изгнание и помогла рослой девице стать новой женой Владыки наших земель. Я должна узнать этот секрет! Через мгновение мой непривычно маленький кулачок уже стучал в дверь лавки.

– Прошу вас, входите без стука! – из-за двери раздался бархатистый голос немолодого мужчины. – Я, Рэнэ Нэтэльере, приветствую вас, сударыня, чем могу служить? Ах, понятно, – тут же кивнул приятный старичок, окинув меня беглым взглядом. Моя не по-женски утончённая, словно вырубленная киркой из гранита обувь говорила сама за себя. – Позвольте взглянуть на ваши ножки?

– Пожалуйста, – одну за другой, без малейшего затруднения я извлекла ступни из просторных сапожищ и встала на прохладный паркет.

Башмачник, если так можно назвать импозантного мужчину в простом, элегантно сидящем сюртуке, разглядывал мои стопы не дольше секунды и, удовлетворённо хмыкнув, удалился.

– Думаю, для вас у меня кое-что найдётся, – он появился из-за ширмы с двумя парами туфель. – Начнём вот с этих, – хозяин магазинчика протянул мне изящные «лодочки», лоснящиеся великолепно выделанной замшей, – примерьте.

С неописуемым трепетом я взяла из его рук первую пару – странный, очень высокий и узкий каблук изумлял своей непрактичностью. В такой обуви по болотам не поскачешь. Куда уж, по булыжной мостовой не пройдёшь спокойно. Тем не менее, с интересом надела это обувное чудо. Непривычное ощущение давления на подушечках и пальцах стопы, напряжённые икры и явные сложности с удержанием равновесия – вот не полный список моих ощущений. Зато результат оказался потрясающим, в зеркале я видела тот самый эффект, дважды замеченный у других девушек. Душа моя спешно отказалась от мечты о походном гномьем поясе со складной кружкой и прочими полезными предметами, и тут же возжелала приобрести это произведение искусства; несмотря на отчётливое понимание всей неразумности этого действа.