Но это подождет. Бросившись на колени, он быстро оценил состояние друга. Царапины, парочка шишек и неестественно повернутая рука. Невероятная удача, если подумать.

– Вы живы, старина? – спросил он.

Диккан слабо улыбнулся:

– Похоже, да. Хирург свалился головой вниз.

Гарри покачал головой:

– Плохо дело.

Он слышал топот людей, бегущих по дому. Диккан, должно быть, услышал его тоже, потому что вдруг сделался словно безумный. Ухватив Гарри за рукав, он попытался подтянуться и встать.

– Гарри. Я думаю, Кейт в опасности.

На миг он замер.

– Кейт? Господи, почему?

– Хирург кое-что сказал: «Стихотворение у шлюхи». Минетта не единственная, кого называли шлюхой. По крайней мере среди известных мне людей.

Гарри мог бы поклясться, что перестал дышать.

– Она имеет какое-то отношение к этому?

– Думаю, да.

– Тогда ей определенно угрожает опасность, – сказал Гарри, из головы которого не выходила ее самодовольная улыбка. – Если она предательница, я сам ее убью.

Тремя днями позже

Если существовало нечто, что скрашивало жизнь Кейт Ситон, так это свадьбы. Кейт любила свадьбы, особенно если в брак вступали ее добрые друзья. Она любила цветы, торжественную органную музыку и атмосферу сентиментальности. Особенно ей нравилось, что все улыбались друг другу. Каждому человеку следовало бы жениться, чтобы иметь возможность всем улыбаться и встречать улыбки.

Сегодня был как раз такой день. Она присутствовала на свадьбе Оливии и Джека, своих хороших друзей; счастье досталось им нелегко и радовало всех. Когда они давали брачные обеты, Джек казался невероятно красивым и мужественным, а Оливия была такой милой и сияющей чистотой, какой и полагалось быть невесте. Кейт искренне радовалась за них, а позже при первой возможности сбежала.

Натянув перчатки, Кейт вышла из «Эйнджел инн» навстречу пасмурному дню. В Гилфорде, стоявшем на главной дороге, соединяющей Лондон с Портсмутом, как всегда, кипела жизнь. Из двух имевшихся в нем постоялых дворов Кейт всегда выбирала меньший, на Хай-стрит, с его деревянно-кирпичным фасадом и вышколенной прислугой. Всего за двадцать минут здесь можно было поменять лошадей и выпить чаю.

Сегодня все шло не так. Ступив на вымощенный булыжником двор, она не увидела своей кареты. Неподалеку с шумом и криками разгружали почтовую карету.

За ней виднелся двухколесный экипаж. Кейт топнула ногой, ей не терпелось уехать отсюда.

Рядом раздались звуки приглушенного рыдания. Она улыбнулась.

– Би, – мягко упрекнула она свою компаньонку, дотрагиваясь до ее руки. – Никуда не годится плакать после свадьбы, которая состоялась два дня назад.

Если Кейт просто получала удовольствие от свадебного великолепия, то Би целиком погружалась в его атмосферу. Она не переставала плакать с тех пор, как они вошли в крошечную норманнскую церковь, переполненную друзьями и цветами.

– Одиссей и Пенелопа, – туманно отвечала ей подруга, утирая глаза платочком, вышитым по краю пчелками, – Би любила вышивать их везде, где только можно.

– Да, – согласилась Кейт, пожимая ей руку. – Было очень приятно видеть бракосочетание Джека и Оливии после всех тех лет, что они прожили врозь.

– Девоншир, – произнесла Би, глядя на Кейт печальными глазами.

На этот раз Кейт пришлось подумать.

– Девоншир? Герцог Девоншир? Его приглашали?

Би смотрела сердито, что совсем не было свойственно этой высокой элегантной женщине с серебряными волосами.

– Джорджиана.

Кейт нахмурилась, недоумевая, какая связь могла быть между покойной герцогиней Девоншир и новоявленными графом и графиней Грейсчерч. Джорджиану выдали замуж за бесчувственного человека, который держал любовницу и ее детей в одном доме со своей законной семьей. Все, что сделал Джек, – он развелся со своей женой, и ему потребовалось пять лет, чтобы исправить ошибку.