Усадьба скорее всего никогда не была хороша, но с некоторыми усилиями ее можно было бы привести в приличное состояние. Ему не повредило бы занять свой ум чем-нибудь помимо пленницы.

Гарри подумал о фурии, запертой в спальне, и вздохнул. Он чувствовал, что все свое время ему придется проводить в попытках перехитрить маленькую герцогиню.

– Сколько здесь спален, которые не протекают? – спросил он и, взяв у Маджа свечу, прошел к камину.

Мадж вздохнул.

– Одна.

Которая была отдана Кейт.

– Ладно, тогда отнеси несколько скаток в любую сухую комнату на первом этаже. Есть здесь какие-нибудь припасы и кто-нибудь из слуг?

– Нет, сэр, – уныло ответил Мадж. – В кладовой только мыши и пыль. Филлипс пошел посмотреть, что в конюшне.

Гарри опустился на колени и поднес свечу к зиявшему отверстию под каминной полкой.

– Нам приходилось ночевать и в худших местах. – Однако и там в трубах была тяга. В отличие от этого. – Свеча замигала и погасла.

– То было на войне, – сказал мальчик. – Сэр.

– У Шредер есть деньги, – напомнил Гарри мальчику. – Прикиньте, где ближайший город, и закупите провизии. Если спросят, отвечайте, что мы подумываем купить эту усадьбу, чтобы приспособить ее под охотничий домик.

Маджа уже не было видно.

– Шредер здесь, – донесся из темноты женский голос, жестко, как в немецком, произносивший согласные.

Гарри поднял голову и увидел входившую в комнату полногрудую блондинку.

Красотка, одетая во что-то серо-коричневое, заулыбалась.

– Должна признать, предыдущее место мне нравилось больше.

Гарри зажег свечу.

– Вы будете горничной при герцогине.

– Учитывая, кто эта герцогиня, я бы предпочла скрести котлы в Челси.

– Вы осмотрели ее багаж?

Вынув носовой платок, Шредер вытерла шаткий стул, стоявший напротив письменного стола, за которым сидел Гарри, и уселась на него с таким видом, словно находилась в гостиной.

– Ничего… ну, если не считать множества возмутительных предметов туалета, перьев, которых хватило бы набить матрас, и нескольких руководств по выращиванию тюльпанов… Не могу предположить, что дьявольский план, в котором она принимает участие, заключается в захвате рынка тюльпанов.

– Тюльпаны? – спросил Гарри, как если бы это могло прояснить дело.

Барбара только плечами пожала.

– И еще вот что, – сказала она, бросая на стол чистый белый носовой платок. – Обратите внимание, на нем вышита эмблема Наполеона.

На миг его сердце учащенно забилось. Но когда он поднял платок, то понял, что Барбара ошибается.

– У него золотые пчелы, – сказал он, дотрагиваясь до платка. – Эти же черные с желтым.

Шредер пожала плечами.

– Так сказала и герцогиня. Ее компаньонка любит вышивать этих насекомых везде, где только можно, на дамском белье и любом полотне. Имя ее компаньонки – леди Би Ситон, она золовка герцогини, если этому можно верить.

– Нам нужно обыскать ее саму, – сказал Гарри, на миг отдавшись ощущению скользящей мягкости батиста под своими пальцами.

Шредер подняла бровь:

– Эту миссию вы оставляете старшему по званию?

Гарри уронил платок.

– А Диккан уверил меня, что у вас хорошие манеры и вы послушны.

Она рассмеялась приятным горловым смехом.

– Он, должно быть, думал о своей лошади… – Когда Гарри промолчал, Барбара вздохнула: – Неужели вы хотите посягнуть на неприкосновенность герцогини?

– У нас нет выбора. Вы одна работаете на Диккана. Как вы думаете, он мог бы обвинить свою кузину в предательстве, если бы не был уверен?

– Насколько я слышала, обвинять ее стали со слов Хирурга, а Диккан просто боится за нее. Не ее. Звучит несколько менее… зловеще.

Гарри посмотрел в открытое окно.

– Поверьте мне, герцогиня способна на все. Она аморальна, эгоистична и имеет обыкновение манипулировать людьми. Вы сбережете уйму времени и сил, если сразу приступите к делу. Теперь, пожалуйста, предложите ей переодеться и наблюдайте за ней, пока она будет это делать.